Зачистка в поселке
Новые Алды.

Хроника событий:
ноябрь 1999 –
февраль 2000 гг.

Зулай Байсултанова

1999 год. Когда началась война, наша семья – супруг, я и младший сын – осталась дома в поселке Черноречье. Многие родственники разъехались кто куда. Старшего сына свекровь забрала в село Гойты. У нас не было средств, чтобы уехать с детьми из республики. Мы решили отдаться на милость судьбе: что предначертано, то и будет. Если нам суждено умереть, умрем все вместе в своем доме.

26 ноября совсем рядом были слышны взрывы бомб и ракет, поэтому мы решили спуститься в подвал. С нами была и наша соседка – Ильина Дарья Матвеевна, 1927 года рождения, добрая русская женщина. Мы ее очень любили.

"Единственное окно мы замуровали, чтобы не дуло и не залетали осколки от снарядов.
Началась наша темная, безрадостная подземная жизнь"

Дома в поселке в основном кирпичные, двухэтажные, с хорошими подвальными помещениями, за все время военных событий 1994– 996 годов они выстояли.
В подвале муж выложил печку из кирпича и глины, вывел наружу дымоход, запасся дровами. Помещение состояло из маленьких сырых комнат. В них мы и начали обустраиваться. Соорудили широкую кровать, спустили матрацы, одеяла, подушки, запасы еды и воды – все, что необходимо для жизни в таких экстремальных условиях. Единственное окно мы замуровали, чтобы не дуло и не залетали осколки от снарядов.
Началась наша темная, безрадостная подземная жизнь.

В соседних домах тоже оставались люди, были женщины с маленькими детьми. Из-за того, что не было денег, они, как и мы, не покинули свои дома, не смогли уехать. Положение наше было незавидным. Можно ли представить жизнь без еды, воды, воздуха, света и тепла? Каждый день, рискуя своей жизнью, жители вынуждены были идти за водой, за дровами, за едой, за керосином.

"Люди даже в таких условиях поддерживали друг друга. Делились тем скудным, что сами имели"

Ком подступает к горлу… Тяжело писать о том, что пережито, о том, с каким трудом доставались глоток воды, тепло, свет, которых так не хватало...
Хотя мы и жили в подземелье, надо было как-то готовить еду, печь хлеб. Люди даже в таких условиях поддерживали друг друга. Делились тем скудным, что сами имели, ходили в краткие периоды затишья проведать соседей, помогали, проявляя настоящее мужество и человечность. Среди них был и мой муж.

Я вышла замуж по любви, очень уважаю своего супруга, горжусь им, потому что в самое трудное время начинаешь понимать, ценить в человеке те качества, которые ты раньше не замечал. Только добрый, бесстрашный человек будет рисковать своей жизнью ради других.
Все ближе и ближе стали разрываться танковые и минометные снаряды, бомбы падали в поселке Черноречье. Гибли мирные жители, их хоронили в огородах, рядом с домами.

14 декабря. Боевики стали занимать дома и подвалы, где обитали жильцы. Наши соседи были в панике, попросили у нас убежища, мы не отказали.

"Боевики потребовали, чтобы все покинули подвальные помещения. Старший из них сказал, что они пришли воевать до конца, отступать им некуда"

Боевики потребовали, чтобы все покинули подвальные помещения. Старший из них сказал, что они пришли воевать до конца, отступать им некуда. Муж в это время отсутствовал: ходил за керосином. И я вступила с ними в перепалку: сказала, что нам с маленькими детьми некуда идти, да и как мы уйдем – без еды, воды, денег, кто нас примет, дорога тоже небезопасна. Меня они слушать не хотели, стояли на своем. Пришлось собирать вещи, продукты и с сумками выходить из своего жалкого убежища.

"«Если надо будет, я сам буду воевать за свой дом, но вам занять свой подвал я не дам», – это был его ответ боевикам"

Подошел мой супруг, выяснив, в чем дело, он выхватил у нас сумки, вернул нас назад, сказав, что никуда мы отсюда не уйдем и никто наш подвал не займет. «Если надо будет, я сам буду воевать за свой дом, но вам занять свой подвал я не дам», – это был его ответ боевикам. На него наставили автоматы, хотели расстрелять. Но, видно, время его смерти не пришло в тот момент. Подошли знакомые мужчины и заступились за него. После этого разговора нас оставили в покое. Хотя покоем это трудно назвать.
Испуганные соседи, а также двоюродной брат мужа с детьми и женой перебрались в наш подвал. Теперь нас стало тринадцать, троих уже нет в живых. Назову всех пофамильно:

1. Тимаев Хампаша, 1959 г. р.
2. Тимаева Билкис, 1967 г. р.
3. Тимаев Аюб, 1994 г. р.
4. Тимаева Петимат, 1995 г. р.
5. Бурков Борис Сергеевич, 1929 г. р.
6. Буркова Лидия Афанасьевна, 1930 г. р.
7. Шевченко Анна Петровна, 1927 г. р.
8. Шевченко Иван, 1927 г. р.
9. Покусаева Людмила Борисовна, 1945 г. р.
10.Ильина Дарья Матвеевна, 1927 г. р.
11.Байсултанов Саид-Ахмед Саламович,1957 г. р.
12.Байсултанов Мансур Саид-Ахмедович,1990 г. р.
13.Байсултанова Зулай Жамиловна, 1959 г. р.

В нашем подвале стало шумно, многолюдно, забот прибавилось.
Маленькие дети не понимают, что происходит вокруг них, их заботы – порезвиться, пошуметь, покушать. Мой сын Мансур был чуть старше, а потому все понимал, ему было тяжело, но он ни на что не жаловался. Все книги, журналы, сказки, что мы спустили в подвал, были им прочитаны по несколько раз. Людмила Борисовна занималась с мальчиком, решала задачи, примеры по математике, мы играли в карты, чтобы отвлечься от того, что творится наверху. Людмила Покусаева – отважная, добрая, решительная женщина, она помогала мне во всех отношениях.

В своем подземелье мы держали уразу, встречали Новый год.

"Желаем вам в новом 2000 году, чтобы вы увидели голубое небо, вдохнули свежего воздуха и сделали глоток чистой родниковой воды"

Впервые здесь я заплакала на Новый год. Моя подруга, Ибрагимова Лида, и ее дочь, 19-летняя Анжела, «прислали» открытку. На ней было написано: «Жителям подземного царства дома №4 от жителей дома №9. Желаем вам в новом 2000 году, чтобы вы увидели голубое небо, вдохнули свежего воздуха и сделали глоток чистой родниковой воды, чтобы не было войны, чтобы все мы вышли из нашего подземного заточения живыми и невредимыми».

Так мы и жили в надежде на то, что скоро закончится война, но до этого было еще далеко.

"За все время нашего заточения один единственный раз сказали правду о том, что в поселке Черноречье идут ожесточенные бои"

По вечерам, если было затишье, мы собирались у приемника, слушали новости. Известия нас не радовали, информация искажалась. Зная правду, слушать ложь очень тяжело. Соседи с негодованием реагировали на такие новости. За все время нашего заточения один единственный раз сказали правду о том, что в поселке Черноречье идут ожесточенные бои.

Боевики сидели в домах и отстреливались, а федералы находились в трехстах метрах от них, в лесу, за блочным забором.

Ни днем, ни ночью нам не было покоя. Снаряды били по нашим домам, казалось, вот-вот завалит нас в жалких наших убежищах, и мы останемся в них навсегда. Каждый удар рвал наши сердца на мелкие частицы, а когда летел самолет, страх усиливался троекратно: мы понимали, что можем стать очередными жертвами.

20 января велся массированный обстрел, в подвале столбом стояла пыль от осыпавшихся стен и потолка, дети вздрагивали, кричали, а мы, чеченцы и русские, молились, чтобы Всевышний сохранил наши жизни. Но в этот день было суждено умереть Тимаеву Хампаше – двоюродному брату мужа. После очередного взрыва я услышала стон и крик: «В меня попали!» Подумала, что это мой муж, потому что рано утром он ушел за водой. Выбежала на площадку подъезда, но было трудно различить что-либо из-за пыли и гари. Следом за мной прибежала Билкис, жена Хампаши, она плакала. Оказывается, ее муж вышел в подъезд, чтобы закрыть двери, распахнувшиеся от взрывной волны, очередной взрыв застал его самого... От полученных осколочных ранений он вскоре скончался. Желая как-то поддержать женщину, оставшуюся с маленькими детьми на руках, помню, я сказала: «Билкис, надо взять себя в руки и думать о детях, еще неизвестно, что уготовила нам судьба и какое испытание нам предстоит».

Муж со своим другом, Айдамировым Алашем, отвезли тело Хампаши в пос. Алды, чтобы похоронить в соответствии с обрядом.

"муж сказал мне, что надо подумать о том, чтобы уже завтра перейти в пос. Алды, так как там нет боевиков и более безопасно, дальше нельзя оставаться в подвалах. Надо спасать детей и стариков"

Когда они вернулись, муж сказал мне, что надо подумать о том, чтобы уже завтра перейти в пос. Алды, так как там нет боевиков и более безопасно, дальше нельзя оставаться в подвалах. Надо спасать детей и стариков.

Я передала соседям, что мы собираемся перейти в пос. Алды, кто хочет, может идти с нами. Гарантии, что по дороге нас не убьют или что в Алдах нет угрозы для жизни, никто дать не мог. Все согласились идти с нами и стали собираться в дорогу.

Приготовили самое необходимое: документы, еду и вещи для детей. Эта ночь была самой долгой, т. к. я не могла заснуть, думая о том, что нам предстоит пройти под ракетно-бомбовыми ударами, под обстрелами вместе с малолетними детьми. Что же нас ждет? Тут мы хоть в подвалах, а там, в Алдах, погребы сырые, неотапливаемые. Что будет с детьми, дойдем ли мы, выживем ли? Это все пугало, тревожило.

Ранним утром, когда было краткое затишье, мы все были готовы идти. У нас были тачки с продуктами и сумки с необходимыми вещами. Мансур взялся нести одеяло с маленькими подушками. Я свернула в одеяло две подушки и завязала ему на спину, как рюкзак. Супруг и наш сосед Борис Сергеевич вместе с дядей Ваней потащили две тачки.

Когда мы вышли из подвала, мы увидели первый снег – это было 21 января 2000 года , он выпал за ночь, идти было очень тяжело. Страшная картина предстала перед нами: разбитые дома, кое-где горели квартиры, валил густой дым. Мир вокруг нас был окрашен в два цвета: черная копоть, сажа и белый снег.

"Для нас начался великий переход. Я с сыном шла впереди всех – это был самый длинный путь в моей жизни, хотя поселок Алды расположен рядом с Черноречьем"

Для нас начался великий переход. Я с сыном шла впереди всех – это был самый длинный путь в моей жизни, хотя поселок Алды расположен рядом с Черноречьем. У меня в руках были сумки с едой, вещами и лекарствами. Мансур мужественно шел впереди меня, а все остальные, падая и спотыкаясь, тянулись цепочкой позади нас. После подвальной жизни было нелегко дышать, от изобилия воздуха мы задыхались, очень ослабли. Иногда останавливались, чтобы передохнуть. Слышались выстрелы, взрывы, рядом свистели пули. Всю дорогу я молилась Аллаху, просила спасти детей, чтобы все остались в живых. Мансур, видя, что я с трудом передвигаюсь, старался мне помочь, взять у меня сумку, хотя у него за спиной была нелегкая для ребенка ноша.

Мужу со стариками было нелегко тащить тачки по такому снегу, да еще через дамбу. Я хотела дойти первой, чтобы позвать на помощь. Но я настолько ослабла, что еле волочила ноги.

Мансур сказал, что пойдет вперед и позовет тех, кого найдет в поселке, и он ушел. Оставалось пройти совсем немного, преодолеть склон… Это был самый трудный подъем.
На помощь к нам пришли два двоюродных брата мужа, и мы дошли. Мы зашли к ним, чтобы немного отдохнуть, согреться. Надо было подготовить место для ночлега и приготовить еду. В отчем доме мужа, где жила свекровь, печь была разбита, поэтому мы перешли в соседний дом, там были неплохие условия. Это был дом родственника мужа, брата народного артиста ЧИАССР Шиты Эдисултанова, сам он до войны работал в ансамбле «Вайнах».

"Впервые мы облегченно вздохнули, так как находились в жилом доме, а не в подвале"

Впервые мы облегченно вздохнули, так как находились в жилом доме, а не в подвале. Мужчины отправились хоронить Хампашу.

А мы начали знакомиться с нашим новым хозяйством. Во дворе стояло два дома: один хороший, недавно построенный, а другой старенький, саманный. Имелся подвал, неплохой, но маленький. В нем, на случай необходимости, был запас дров, еды, воды, чему мы радовались, как дети. Появилась надежда на то, что, по крайней мере, от голода мы не умрем. Все мы расположились в самой большой комнате с печкой. Там были две железные кровати и один раздвижной диван. Билкис с детьми устроили на диване, супругов Бурковых и Шевченко на кроватях, а мы – рядом с печкой, на полу, т.к. всю ночь надо было поддерживать огонь, топить дровами, в первые дни в комнате было очень холодно.

Жители поселка, узнав, что мы из Черноречья и перешли в Алды вместе с русскими соседями, приходили к нам, спрашивали, как мы там прожили столько времени в подвале, успокаивали нас, как могли.

Моя золовка Луиза тоже осталась дома с родителями своего мужа. Она пришла навестить нас. Мансура на время она забрала к себе, чтобы ребенок немного отдохнул.
Понемногу мы стали приходить в себя, думая, что уже в безопасности, но это было далеко не так.

23 января 2000 года. Нас ждал еще один удар: мужчины ходили за водой к роднику, а когда вернулись, у самого порога дяде Ване стало плохо, и он, не приходя в сознание, скончался от сердечного приступа. Сказалось нервное напряжение, которое испытывали ежеминутно на себе и старые, и молодые.

Ивана Шевченко похоронили недалеко от местной мечети.

Еще одна потеря... А жизнь продолжалась, и надо было жить.

Рискуя, муж вернулся в пос. Черноречье, чтобы забрать кур, которых мы держали в подвале под лестничной площадкой, а также спасти то, что можно унести на руках.

С 26 января по 3 февраля велся самый разрушительный штурм. Бомбы рвались непрерывно. Наш дом подбрасывало, как игрушку, трясло, как при землетрясении, все падало, рушилось, было очень страшно. Стали наносить ракетно-бомбовые удары по поселку, одна из ракет попала в дом Джамалдаевых, ранила Касаева Виса, Джамалдаевых Хамзата и Хасана. Мы все молились за их спасение, ведь они были молоды, им бы жить да жить.

В такой обстановке было опасно оставаться в доме, поэтому мы спустились в подвал. Покусаева Людмила лечила раненых ребят. Они не были боевиками – это были наши соседи, о которых мы знали все.

Федеральные войска стояли у нефтескважины на 20-ом участке. Оттуда люди уходили из-под обстрелов, истощенные, грязные, больные, среди них был родственник мужа, Хастаев Муса. С его слов мы узнали, что они идут в с. Старую Сунжу, у него сильно опухла нога, но, несмотря на это, он, еле передвигаясь, ушел с женщинами.

30 января 2000 года . Мы узнали, что боевики ушли из Черноречья. Поселок стали меньше обстреливать.

4 февраля 2000 года . Утро выдалось относительно спокойным, кроме Билкис с детьми, все были наверху: опасаясь за жизнь своих малолетних детей, она осталась в подвале, ее можно было понять – она потеряла мужа, стала вдовой.

Все ближе и ближе раздавались автоматные очереди. Мы жили в доме №126, который находился по улице им. легендарного чеченца-танкиста, Героя Советского Союза Маташа Мазаева, это центральная улица в Алдах.

"У всех мужчин и женщин посмотрели документы, к нам у них никаких претензий не было. Они ушли, проверив все, не причинив никому вреда"

Выйдя за ворота, увидела: по обеим сторонам шли солдаты, грязные, в копоти после окопной жизни. Это были «срочники». Один из них подошел ко мне и спросил: «Мужчины есть? Если есть, пусть выходят с документами», другие попросили, чтобы им показали подвалы. Шагая впереди солдат, я спускалась в подвалы. У всех мужчин и женщин посмотрели документы, к нам у них никаких претензий не было. Они ушли, проверив все, не причинив никому вреда. Ночь прошла спокойно.

5 февраля 2000 года. Утро началось без происшествий, люди шли за водой – кто за холодной, кто за горячей – для стирки и купания. Серный источник находился возле алдинской 39-й школы. Все новости узнавали там.

Около 10 часов утра начали стрелять, все подумали – очередная проверка документов. Я сказала своим, чтобы не выходили из дома, сама буду контролировать происходящее. Стрельба приближалась все ближе, я была на улице, когда двое с автоматами зашли к нам во двор. Я поздоровалась с ними. Один из них спросил меня: «Много вас?» Я ответила, что много. Он потребовал, чтобы вышли боевики и сдали свое оружие. Я попыталась неагрессивно возразить, что мы все – мирные люди, оружия у нас нет. Чтобы смягчить накаленную обстановку, сказала: «Ребята, вы, наверное, голодны, я буду сейчас печь хлеб, первый каравай – ваш, да еще соленые огурцы дам впридачу».

Вроде бы, расположила их к более мирному разговору. Молодой солдат попросил у меня кожаные перчатки, я ответила, что перчатки сына не новые, он сказал, что и такие пойдут. Я пошла искать перчатки. Они вышли за ворота. Когда я вынесла перчатки, на противоположной улице стояли двое в маскировочных белых халатах. Оба были здоровыми и высокими. С ними стоял гражданский, под мышкой он держал чемодан без ручки. Мужчину настойчиво о чем-то спрашивали. Я отдала ребятам перчатки, они встали на перекрестке, рядом с бывшими магазинами, друг против друга. Во дворе муж, стоя у забора, смотрел в сторону военных в маскировочных костюмах. Он сказал, что знает мужчину, разговаривающего с ними, – это Расаев Хаваж, он снимался в эпизоде фильма Никиты Михалкова «Свой среди чужих, чужой среди своих».

Я попросила мужа зайти в дом и не привлекать к себе внимания, через несколько секунд раздались выстрелы...

«Есть приказ расстреливать всех...»

Надо было печь хлеб, тесто подошло. Думая о том, что происходит, я молилась, прося у Всевышнего сохранить жизни близких, родных, соседей, всех, кто находился в опасности в этот страшный день. Обычно мы пекли на двух печах у Рамзана – двоюродного брата мужа, который жил рядом. Я направилась во двор за сковородой, взяв ее, пошла обратно в дом, где мы находились. Двое, что стояли на перекрестке, узнали меня, один из них махнул мне рукой, я в ответ махнула ему, он подошел ко мне и указал на место, где лежал труп. Это был Расаев Хаваж. Потом он протянул руку в сторону дороги, я ужаснулась: недалеко от дома моей золовки, Абалхановой Луизы, лежал труп женщины, в моем сознании все перемешалось, я задала вопрос этому солдату-наемнику: «За что их убили?» Он ответил так: «Есть приказ расстреливать всех, поэтому из дома не высовывайтесь, если хотите жить».

"Теперь было понятно одно: где стреляли, там убивали"

Я попросила его зайти за хлебом самого. Потрясенная увиденным, рассказала всем домашним о случившемся. Предупредила, что никому нельзя выходить на улицу. Теперь было понятно одно: где стреляли, там убивали.

Семь или восемь человек зашли во двор, они были в военной форме, некоторые в маскировочных халатах. Один отличался от них: у него на шлеме висел лисий хвост. Они стреляли из автоматов, требуя, чтобы все вышли из дома. «Кто у вас в подвалах? Показывайте!» – «Конечно, покажу, только, ребята, не бросайте гранаты в подвал, я все покажу. В одном из них – женщина с детьми, ее мужа убило осколком, она боится выходить». Под дулом автомата показала наше подземелье. За мной спустился один из них с фонариком, осмотрел все, увидел плачущих детей, поднялся и всем остальным передал, что все в порядке. Мужчин вывели во двор, всех (кроме Буркова) заставили лечь в слякоть (снег таял, смешиваясь с копотью, превращаясь в жижу), муж, чтобы не лечь в эту грязь, упирался в асфальт, но один из них, в шлеме с лисьим хвостом, прикладом автомата ударил его, и он упал прямо в эту черную жижу.

Приставив к их шее, к уху или к виску автоматы, они требовали показать им, где скрываются боевики. Особенно усердствовал тот, с лисьим хвостом на шлеме. У Рамзана – двоюродного брата мужа – 23 года назад в результате взрыва газового баллончика оторвало пальцы на одной руке. К нему начали придираться, мол, воевал. Я пыталась объяснить, что раны давние, не связаны с войной.

"Я вкратце рассказала ему, что в пос. Черноречье боевики хотели расстрелять моего мужа за то, что не пустил их в свой подвал, что спас русских соседей"

Муж сказал: «Командир, можешь обыскать все, но у нас нет никакого оружия, у нас и не было его, мы мирные люди, ни с кем не воевали». Но они не прислушивались к нашим словам. Женщинам приказали зайти в дом. Я поняла, что их могут расстрелять и обратилась, как я решила, к главному в их группе, т.к. все распоряжения отдавал он, да и по возрасту военный этот был старше других. Я вкратце рассказала ему, что в пос. Черноречье боевики хотели расстрелять моего мужа за то, что не пустил их в свой подвал, что спас русских соседей.

Борис Сергеевич Бурков, до этого молча наблюдавший за происходящим, подошел к нам. «Ребята, это наши соседи, мирные люди. Они нас спасли. Мы первые ели – они последние, мы на кроватях спали – они на холодном полу, они до утра отапливали печь, давая тепло, воду, носили ее, не дав нам умереть от жажды. Мы преклоняемся перед ними за их доброту, мужество, справедливость», – примерно, с такими словами он обратился к «командиру» группы.

Контрактник с лисьим хвостом на шлеме вышел с документами и по рации сделал, видимо, запрос. Когда вернулся, отдал все паспорта моему мужу со словами:«А ты, когда мы уйдем, похорони старика в армейской форме, он лежит там, внизу, недалеко от вашего дома». Они проверили все комнаты, двор и ушли.

"В сарае разрывными пулями застрелили петуха с курицами"

Шаа (двоюродный брат мужа) после их ухода пошел посмотреть свой дом, через некоторое время он вернулся с известием, что в доме начинался пожар, федералы, уходя, засунули в стенку подушку и подожгли. Огонь удалось потушить. Услышав это, я пошла проверить дом свекрови, так как наши вещи, которые муж, рискуя, привез из Черноречья, были там. Зайдя в дом, я увидела великий погром. Две сумки с ценными вещами, аппаратурой, кожаными изделиями унесли, а из третьей сумки все вывалили на пол. Все было затоптано сапогами самого последнего размера, огромные черные следы остались на вещах. Телевизор прострелили по центру, он стоял в «стенке». В сарае разрывными пулями застрелили петуха с курицами.

Мы не могли прийти в себя от увиденного и пережитого, на душе было неспокойно. Я изредка выглядывала через забор, смотрела, что же там происходит.

Начали ездить БТРы, раздавались выстрелы, что творится там, где жила моя золовка, я не знала, но БТР крутился рядом с их домом. Предчувствие было недоброе. Я молилась за них, просила Всевышнего защитить их от зла. Страх, что они могут вернуться, не покидал меня. Чтобы мужчины не выходили, я рассказывала им о том, что происходит на улице.

Где-то около пяти часов вечера БТРы покинули поселок.

На улице горели дома. Некому и нечем было их тушить, шифер так трещал, что казалось, будто стреляют.

"Многих в подвалах, не дав выйти, забросали гранатами. У кого были золотые зубы, повырывали их, стреляли в рот, в голову"

Старика в «армейской» форме наши мужчины похоронили в одном из дворов.
Люди, оставшиеся в живых, стали понемногу выходить на улицу, заходить друг к другу и делиться произошедшим. Безжалостно перед 10-тилетней девочкой убили мать с отцом, а потом успокаивали ее, дав сгущенку. Многих в подвалах, не дав выйти, забросали гранатами. У кого были золотые зубы, повырывали их, стреляли в рот, в голову. У женщин забирали все ценное: золотые цепочки, серьги, кольца. У стариков отнимали деньги, у кого было мало, требовали еще и еще, а потом расстреливали их. На улицах поселка лежали трупы мирных жителей. Среди них оказались и родственники мужа: Азуев Айнди, Абалханов Ахмад, он был свекром моей золовки.

"...ее свекровь вместе с родственницей и 11-летним сыном этой женщины заперли в доме и подожгли вместе со скотиной"

В эту ночь, 5 февраля 2000 года, нам никто не сказал страшную весть, о которой мы узнали только на следующий день. Луизу, не дав обуться, босиком, волоча за волосы, бросили в БТР и увезли в неизвестном направлении. Перед этим ее свекровь вместе с родственницей и 11-летним сыном этой женщины заперли в доме и подожгли вместе со скотиной. Чудом их удалось спасти. Соседи, оставшиеся в живых, успели их вытащить из огня, а скотина сгорела заживо.

Эта новость была самой страшной, потому что про убитых мы уже знали и еще находили убитых, а Луизу похитили и дальнейшая ее судьба была неизвестна. Мой сын Мансур больше всех рыдал, я не могла успокоиться, а муж скрывал свою боль. Она была самой младшей в семье моего мужа, очень красивой и самой любимой. Молодая женщина была замужем, растила дочь. Вероятность того, что она жива, была самой незначительной. Эта мысль не давала мне покоя, муж был в растерянности, он не знал, что предпринять. Я попросила всех помолиться за нее, чтобы Всевышний сохранил ей жизнь и вернул домой – все молились.

6 февраля. В этот день мы и узнали о похищении Луизы. Примерно через три часа после этой ужасной новости я была во дворе, какая-то женщина остановилась у калитки. Я решила подойти, она позвала меня по имени, только тогда я узнала ее по голосу – это была Луиза. Радость, удивление, боль – все смешалось в нашем общем рыдании. Я крепко обняла ее, завела в дом, уложила в теплую постель. У нее был сильнейший озноб, ее трясло в лихорадке. Укрывала ее, напоила горячим чаем. Она долго не могла прийти в себя.

Соседи, муж и его двоюродные братья были рады ее спасению, а мой сын особенно – это его любимая тетя.

Я ее ни о чем не спрашивала, она мне все рассказала, когда начала приходить в себя… Она думала, что в поселке никто из людей не остался в живых, боялась увидеть всех убитыми.

Как только в поселке узнали, что Луиза жива и вернулась, все начали приходить к нам, выражая сочувствие и соболезнование по поводу смерти ее свекра. А что свекровь и двоюродная сестра ее мужа, Мадина, с сыном живы, я ей рассказала раньше.
Те, кто приходили, не спрашивали у нее, что же произошло и как она спаслась, – все знали, что это за звери, главное – она жива, уже это хорошо. Женщины, приходившие к нам, рассказывали о самых страшных трагедиях, которые произошли с членами их семей.

Лобазанова Малика чудом осталась жива: Абалханов Ахмад пришел просить у нее денег (сколько у него было, он отдал федералам, но они просили еще и еще), у нее же их не было, и женщина пошла к другим соседям, видя, что Ахмад сильно взволнован, но за это время они убили Ахмада, деверя и золовку Малики.

"Многих забрали, и до сих пор они не найдены"

Многих забрали, и до сих пор они не найдены. На третий день мне сказали, что убитых будут снимать на видеокамеру, желающие могут высказать свое мнение по поводу ужасной трагедии. Я не смогла бы промолчать даже ценой собственной жизни, т.к. это было чудовищное преступление против женщин, стариков, безоружных мужчин.
Вместе с соседками – Покусаевой Людмилой и Анной Петровной – мы подошли к видеокамере. Указав на труп Расаева Хаважа, я рассказала о том, что видела своими глазами и выразила свое негодование по этому поводу. Высказали свое мнение и мои соседи.

"Несколько следующих дней федералы на БТРах вывозили все, что могли, они ничем не гнушались"

Зачистка в тот день не закончилась. Несколько следующих дней федералы на БТРах вывозили все, что могли, они ничем не гнушались, им нужны были трофеи, а после себя поджигали дома.

10 февраля 2000 года. Пятый день после трагедии в пос. Алды. С утра все были заняты своими делами.

Вдруг слышим, кричат: «Выходите все, к вам на помощь приехали из МЧС – будут помогать хоронить убитых. Пусть мужчины выходят на улицу».

Выйдя со двора на улицу, я увидела сидящего на бревне здорового, симпатичного мужчину с черной бородой, похожего на чеченца, на его форме было написано «ОМОН». Он мирно беседовал с нашим соседом Висой Касаевым. Ничего плохого я не заподозрила, позвала мужчин на улицу. Но потом поняла, что захоронение погибших – это всего лишь предлог для того, чтобы забрать наших мужчин. Две машины «Урал» без номеров подъехали к нам, и всем мужчинам сказали, чтобы они немедленно сели в машины. Возмущенная происходящим произволом, я подошла к «кавказцу» (так я назвала про себя бородатого мужчину на бревне, в дальнейшем выяснилось, что он абхазец): «За что вы забираете наших мужчин, разве мало горя мы испытали?»

Опустив голову, он сказал, что, будучи военным, обязан подчиняться приказу. При этом меня он назвал «сестрой». Я поняла, что с ним можно говорить. Попросила сказать хотя бы, куда их везут, назвать номер части, кто командир. Почему техника без номеров? Почему даже имена свои военные скрывают? Ведь должны мы знать, где искать наших мужей, сыновей, братьев. Но «кавказец» ни на один вопрос мне не дал ответа, хотя и старался быть вежливым и отводил все время глаза. Мужа и его двоюродных братьев Байсултановых, а также Джамалдаевых, Басаева, Байгираевых и других – всего шестнадцать человек – бросили в машину, не сообщив, куда их везут, оставляя плачущими матерей, жен, сестер, детей, в их числе был наш сын Мансур, он плакал вслед своему отцу, никто не мог его успокоить.

Машины отъехали недалеко, до поворота на дамбу. Все смотрели в ту сторону, потом вдруг откуда-то появились два «УАЗика». Я удивилась, потому что до этих пор ездили только на БТРах и машинах «Урал». Подумала: начальство приехало. Они проехали мимо нас, и я, не раздумывая, пошла за машиной в надежде на то, что мне удастся поговорить с кем-нибудь из начальства. «УАЗик» остановился недалеко от «Урала», из машины вышел мужчина средних лет, среднего роста, его сразу окружили сопровождавшие. За мной шла Макка, соседка, у них забрали единственного племянника.

Мы подошли. Я обратилась к тому, кого посчитала главным. Старалась объяснить, что наши мужчины не воевали, они мирные жители, у каждого есть семья. А город не покинули потому, что некуда и не на что было идти. Надеялись на то, что военные пришли нас защитить. Многие мужчины служили в советской армии и никогда бы не могли подумать, что своих же граждан будут убивать. Спросила, есть ли у него жена, дети, ждет ли кто-то его? Он ответил, что есть. «Тогда вам должны быть понятны наши чувства». В это время со стороны магазина шел старик, и я, указав на него, сказала, что эти немощные старики не смогут похоронить такое количество убитых, что им нужна помощь со стороны более молодых людей. Он ответил, что 15 февраля прибудут ребята из МЧС и они помогут.

"...я сказала: «Весь мир узнает об этих страшных, ужасающих убийствах мирного населения… Такое невозможно скрыть»"

Я ответила, что у нас убитых, как собак, не хоронят, что мы должны похоронить их в соответствии с обычаями и традициями чеченского народа: вырыть могилу, завернуть в саван, все сделать, как положено, и только тогда можно предать тело земле, а женщины у нас никого не хоронят – это дело мужчин, а если их заберут, то трупы будут гнить и некому будет их хоронить. Когда мне стало понятно, что мои слова его не смутили, я сказала: «Весь мир узнает об этих страшных, ужасающих убийствах мирного населения… Такое невозможно скрыть».
Тогда только он ответил мне, что они забирают мужчин в Толстой-Юрт, в фильтрационный лагерь. И через три или четыре дня, после тщательной проверки, они врнутся, если действительно ни к чему непричастны. Его словам после всего, что произошло в поселке в предыдущие дни зачистки, я не поверила.

Но, к счастью, на этот раз все обошлось.

"...все шестнадцать человек должны собраться в центре поселка, а если хоть одного из них не будет, – расстреляют всех"

Через два часа после того, как «УАЗики» отъехали, муж и его двоюродные братья вернулись домой. Мы были несказанно рады, потому что увидеть их целыми и невридимыми уже практически не надеялись. Но выяснилось, что у них забрали документы и утром следующего дня, ровно в девять часов, все шестнадцать человек должны собраться в центре поселка, а если хоть одного из них не будет, – расстреляют всех. Как же их все-таки отпустили? Муж рассказал, что машину остановили внизу, на подъеме к пос. Алды, где написано: «Люди, берегите мир!» Мнение военных несколько раз менялось, их высаживали, потом заставили подняться. Спорили: одни говорили, что надо убрать их, другие возражали. Один из контрактников вытащил из разбитой машины сиденье и предложил сесть раненому – Джамалдаеву Хасану, но другие отругали его за то, что он по-человечески отнесся к раненому, который не мог стоять на ногах.

Эта ночь прошла тоже неспокойно, мы знали: завтра военные опять придут за мужчинами.

11 февраля все жители, оставшиеся в поселке, с самого утра собрались в центре и ждали, когда приедут за мужской частью нашего населения. Старики решили, что коллективное обращение к военным поможет. Мы ждали. В половине первого часа старики ушли, чтобы помолиться – было время намаза. А мы, женщины, остались с мужчинами, на душе было очень тягостно. Но вот показалась белая «таблетка», она подъехала к нам, из нее вышли двое. Первый – командир-абхазец, с которым я разговаривала, второй – его напарник. В руках они держали паспорта. Увидев меня, абхазец сказал: «Вот видишь, сестра, мы не тронули ваших мужчин». Я поблагодарила его, он отдал нам документы всех шестнадцати. После этого сказал, чтобы все быстро разошлись по домам.

В тот же день произошло еще одно радостное событие: на улице появился автобус с белым флагом – первые беженцы возвращались домой. Он подъехал к центру, в автобусе сидели люди, в основном женщины. В их числе была и моя свекровь. Родители мои давно умерли, она заменила мне мать, я ее очень люблю, и когда я ее увидела, с меня, наверное, упала целая гора, эта ноша была для меня чрезмерно тяжелой. Мы все, рыдая, обнимали друг друга, с ней была моя двоюродная сестра, от нее я узнала, что моя сестра жива и здорова, находится в Карабулаке со своей семьей. Встреча дала надежду на спасение, на то, что, наконец-то этот кошмар закончится. Свекровь привезла продукты, кое-какие вещи. Она рассказала, что они получили в селе Гойты списки убитых, пропавших, но в город их не пускали. Потом они достали пропуска и, рискуя, через посты, доехали домой. Они очень беспокоились за нас, думали, что мы умрем от холода или голода, мой старший сын не находил себе места из-за постоянных переживаний. Я была сильно истощена, весила всего 45 кг. Мы не могли наговориться, старались не держать в себе боль, рассказывали друг другу о том, что пришлось пережить. Этот день – 11 февраля 2000 года – был самым счастливым за все время войны.

"ничего у нас не осталось, кроме мечты, надежды, веры и любви к своей истерзанной родине"

15 февраля. Мы вернулись в наши разбитые квартиры, ничего у нас не осталось, кроме мечты, надежды, веры и любви к своей истерзанной родине.

Война в моей жизни

Тапсултанова Хава
9-а класс средней школы № 39, г. Грозный

"Мы сами, не осознавая этого, теряем чувство страха, приобретая такие силы, которыми никогда не станет обладать человек, не проживший войну".

Боль...Грусть...Печаль...Потери...Слезы... Все это последствия войны. Приходя в нашу жизнь, она скитается в ней, находит все наши слабые места, бьет по сердцу, душе и, забрав все самое главное и дорогое, уходит, оставив нас без того, без чего нам, казалось, жить мы не сможем никогда. Но и у нас в долгу она не остается. Она оставляет нам взамен память о себе, неизгладимое впечатление, изменяя нас морально, делая более взрослыми. Мы сами, не осознавая этого, теряем чувство страха, приобретая такие силы, которыми никогда не станет обладать человек, не проживший войну. Этот повседневный хаос калечит людей не только физически, но и духовно и морально.

Почему мы не можем жить нормально, быть слабыми, обрести простое человеческое счастье, которое включает в себя совсем немного - теплота домашнего очага и мирное небо над головой. Казалось бы, все так просто. Но к сожалению, это не так.

Меня тоже война не обошла стороной, хотя казалось, уже проходит.... Был 2000 год, начало весны. Все знают каким прекрасным бывает это время. Кажется, что просто нужно наслаждаться этой красотой и этой сладостью воздуха... Он так чист и прозрочен, его много и в то же время мало, мало для упоения души.

Мы с мамой ехали в машине. Перед глазами ребенка неполных восьми лет встают картины той счастливой жизни, которая была у нас до начала войны... О, боже! Как давно я не видела его, но сейчас увижу, уже скоро. Не терпится обнять его, так сильно любимого и любящего меня.

Когда началась война, отец заставил уехать нас с мамой к родственникам, а сам остался в Грозном.

Я имела представление о войне, о ее страшных деяниях. Я знала, что война - это плохо, но я не знала, что в ней столько зла, которого хватит на всех, что ее будет так много, и, что она в миг отнимет неотъемлемую часть нашей семьи и бросит нас на произвол судьбы.

Мысли, мысли..., сколько их было. Дорога длинна, а мыслей намного больше. Да кто их помнит, наверное, это голова, устав истощать и так измученную и израненную душу, отпустила их..., а они как видения вспыхивают в памяти, напоминая этот ад.

Мы приехали и вышли из машины. Я боялась, я очень боялась открыть глаза, не зная что увижу, боялась даже не увидеть ничего..., но увидела. Я увидела, что от той жизни - счастливой и безоблачной не осталось ничего..., нет же, осталось - след войны - дым, пепел, руины... перед глазами пробегали те годы, когда я, будучи совсем малышкой, играла здесь, бегала..., и, как стало известно позже, это были счастливейшие годы моей жизни.

Мы шли по этой измученной земле, шли легкими шагами, будто боясь ранить ее еще больше. Она как будто молила нас о сострадании, словно просила приласкать ее, прикоснуться к ней. Слезы. Они самотеком лились из глаз без конца и края...
И среди всего этого кошмара, как огонек, сверкающий в дали, дающий признак жизни, стоял мой дадочка.

"И если бы кто-нибудь в тот момент мне сказал, что мое счастье продлится всего неделю, я бы наверное даже не обратила внимание на его слова"

Наверное я никогда в жизни не прочувствую всего того, что прочувствовала в тот момент. Этот одновременный наплыв разных чувств, такой неразборчивый, но такой приятный, я не забуду никогда. Он обнял меня, и я почувствовала себя такой защищенной и счастливой, ведь он был со мной, такой родной, необходимый и любимый. Я уже не хотела думать о прошлом. Будущее, только будущее. Главным в тот момент для меня было то, что мы вместе - я, мама, дада, а вместе мы сможем все, - думала я - воплотить все мечты в реальность. И если бы кто-нибудь в тот момент мне сказал, что мое счастье продлится всего неделю, я бы наверное даже не обратила внимание на его слова, я бы не поняла, не услышала их.

10 марта 2000 года мой отец пропал без вести, так же как и многие другие в этот день. Не понятно зачем и за что, посадив в машину, забрали моего дадочку, забрали навсегда.

Прошло уже 8 лет и мне уже почти 16 лет, а его все нет. Ни весточки, ни строчки от него. Живем настоящим, я и мама. С того дня, как пропал отец, мама очень изменилась. Она не подает виду, но я-то знаю, как она не спит ночами и глотает таблетки каждые полчаса.
Здоровье, которое может подвести в любой момент, воспоминания об отце, желание просто закрыть глаза и ждать смерти, горечь обид и потерь, мама преодолела все, для того чтобы я стала достойным человеком, смогла реализоваться в жизни и не чувствовала себя сиротой. Мама дала мне все. Я никогда не говорю с ней о том, что мне не хватает отца, не посмею заговорить. Но лишь тот, кто оказался в таком же положении как и я, чего я никому не желаю, поймет мои чувства.

"ПРИЗНАН УМЕРШИМ"

Мама искала отца, очень долго искала, но искать человека, пропавшего во время военных действий очень не легко. Мама писала письма с просьбами помочь президенту РФ, президенту ЧР, ну и всем прочим. Ответы приходили, хотя и редко. Но конкретной помощи ни с чьей стороны не последовало. А недавно пришло письмо из областной прокуратуры. В нем сообщалось, что дело по розыску моего отца закрыто. И что самое страшное, в конце письма стоит штамп - "ПРИЗНАН УМЕРШИМ".

"Нет! Я не должна так думать"

Если бы мы с мамой могли хоть что-нибудь узнать об отце, нам бы не пришлось терзаться этим ожиданием, которое навевает горькие и страшные мысли... - может его ранило и он в муках доживает остаток дней своих? Может потерял память и не знает, как мы его любим и ждем? А может, что хуже всего...? Нет! Я не должна так думать.

Эти мысли выходят наружу через слезы и крики души. Ожидания не дают никаких результатов, отчего еще больше разрывается сердце.

Наверное, я так и не смогу больше обнять отца, увидеть его улыбку, глаза... и еще, услышать как он говорит - "Удачи, дочка! И смотри, без двоек!", - провожая на учебу.

ИСТОРИЯ СЕЛА АЛДЫ

1558-1938

К 415-летию со дня основания

Махмуд Кузаев

"Поселение свое воины эти назвали Алды"

Новые Алды - одно из старейших селений на плоскогорьях Чечни. В мае 1588 года отступавшие из Персии войска Крымского хана Махмуд-Гирея были окончательно разгромлены гребенскими казаками. Небольшая уцелевшая часть войск царевича Алды-Гирея, не успевшая переправиться через Сунжу, ушла в лес и поселилась в семи верстах к югу от переправы через реку, у двух сарматских курганов. Поселение свое воины эти назвали Алды.

К концу XVII века аулом Алды завладела княжеская фамилия Турловых, выходцев из аварского княжества. Находясь на службе у царской администрации на Тереке, князья пользовались многими привилегиями. Первоначально Турловы жили в ауле со своими узденями и зависимыми людьми. Но к концу XVII века здесь по договору с князьями Турловыми появились первые переселенцы - семьи с гор Чечни. Постепенно их количество росло: князья выделяли им земли, обещали защиту от набегов кабардинских, кумыкских, калмыцких князей и ханов, а также от репрессий со стороны русской царской администрации.

Со своей стороны чеченцы - переселенцы обещали свою поддержку князьям, обязались выплачивать им определенную подать - ясак. Первыми поселенцами с гор в Алдах считаются представители чеченских обществ Дишний, Гуной, Беной.

"Жители селения были лично свободны от князей"

Население Алдов росло, и вскоре чеченцы стали тяготиться зависимостью от князей. В XVIII веке резко возрастает политическая мощь Чечни, в которой постоянно происходят социальные потрясения. Неспокойно и в Алдах. Напряжение во взаимоотношениях князей Турловых и алдинцев растет. Жители селения были лично свободны от князей. Зависимость их выражалась лишь в выплачиваемой князю подати - ясака за землю, охрану жителей и имущества от внешних врагов.

"Заставлять крестьян силой что-либо делать без согласия старейшин, а также против согласия собрания аульского общества, князья не имели права"

В случае необходимости жители Алдов оказывали владельцу вооруженную поддержку или по просьбе князя устраивали коллективную помощь по хозяйству (белхи). Заставлять крестьян силой что-либо делать без согласия старейшин, а также против согласия собрания аульского общества, князья не имели права. В своем правлении князья опирались на старшин - влиятельных людей зрелого возраста, а также на узденей, являющихся основной вооружейной силой. Жалование узденям, да и самим князьям, выплачивала царская администрация.

В XVIII веке происходит усиление и консолидация плоскостных чеченцев. Политическая мощь и единство селений особенно проверяются во время угрозы внешнего вторжения.

"Около 10 тысяч врагов навечно остались лежать в Ханкальском ущелье"

В 1735 году алдинцы совместно с ополченцами из других чеченских селений участвуют в разгроме превосходящих сил 80-тысячного войска Крымского хана. Около 10 тысяч врагов навечно остались лежать в Ханкальском ущелье. В середине XVIII века князь Турлов постепенно теряет свое влияние. Особенно шатким его положениестановитоя после восстания в Чечне 1757-1758 г.г. Авторитетом в ауле в то время пользовались такие влиятельные люди, как Ассак, Лулла (из общества Дишний), Ада, Бата, Биба (из беноевского рода) и другие.

В 1762 году отношения между князем Чапаном Турловым и алдинцами накаляются до предела. Князь просит царские власти разрешить ему переселиться ближе к Сунже-реке. Алдинцы же, считавшие эти земли своими, входящими в границы их территории, вступают в конфликт с Турловым.

"С 1785 по 1791г. г. аул Алды – в самом центре антифеодального и антиколониального движения на Северном Кавказе под предводительством жителя аула Алды Ушурмы (шейха Мансура)"

С 1785 по 1791г. г. аул Алды – в самом центре антифеодального и антиколониального движения на Северном Кавказе под предводительством жителя аула Алды Ушурмы (шейха Мансура).

6-го июля 1785 года алдинцы разгромили двухтысячный царский карательный отряд полковника де-Пиери. Был взят в плен раненым и отдан русским без выкупа за храбрость его 20-летний адъютант князь Петр Багратион - в будущем знаменитый русский полководец, герой Отечественной войны 1812 года. (Кстати, другой герой Отечественной войны 12-го года, генерал Александр Чеченский, пятилетним мальчиком тоже был взят в плен царскими войсками в одной из карательных экспедиций в село Алды и был впоследствии воспитан К. К. Раевским).

"алдинцы в 1787 году, под давлением царской администрации, переселились ближе к реке Сунже, основав селение Новые Алды (Бухан-Юрт)"

После подавления восстания в Чечне и ряда репрессивных мер против аула Алды со стороны царских властей алдинцы в 1787 году, под давлением царской администрации, переселились ближе к реке Сунже (район поселка Черноречье), основав селение Новые Алды (Бухан-Юрт).

В 1913 году жители села Новые Алды сдали в аренду сроком на 20 лет участок земли, расположенный в Новых Промыслах города Грозного. Договор подписали со стороны алдинцев Бисултан Тагиров и его двоюродный брат Эламирза, получив в качестве аванса достаточно крупную сумму денег. В дальнейшем они должны были получать за каждый пуд выкаченной нефти определенную сумму. Договор хранился в Республиканском краеведческом музее.

«земли ваши - неотъемлемое владение ваше»

Такая возможность появилась, вероятно, после прокламации к чеченскому народу от имени государя Александра II, воздавшего должное их стремлению к независимости и любви к свободе. Прокламация предоставляла горцам определенную свободу, давала возможность жить по внутреннему самоуправлению. Официально было подтверждено, что «земли ваши - неотъемлемое владение ваше».

"За такое упрямство Грозненский военно-революционный Совет решил сжечь Новые Алды"

Возможно, по этой причине алдинцы не участвовали в революционном движении 1917 года и не боролись за Советскую власть. За такое упрямство Грозненский военно-революционный Совет решил сжечь Новые Алды. Только вмешательство чрезвычайного комиссара Юга России Серго Орджоникидзе заставило отменить это решение.

После гражданской войны в восстановлении, народы республики участвовало много выходцев из села Новые Алды. На нефтеперерабатывающих заводах города Грозного, на теплоцентрали работали Висхаджи Газбеков, Абаз Асуханов, Арби Идрисов, будущий писатель Магомед Мусаев, Баудин Солтаханов, Шамсудди Адиев, Джабраил Ушаев, Саим Яхьяев, Гилани Даудов и другие. Многие из них награждены правительственными наградами. Первой нефтепереработчицей из чеченских женщин стала Маймонт Оздамирова. В 1938 году она была выдвинута кандидатом в депутаты Верховного Совета СССР, но, выяснив, что ее отец Асу-хаджи побывал в Мекке и является религиозным деятелем, власти отклонили ее кандидатуру.

Начало февраля 2000 года было холодным, мерзким, серым. Как будто природа откликалась на ужас происходящего и разлитый повсюду человеческий страх.

Оставляя по пути убитых и раненых, ушли в горы чеченские бойцы, оборонявшие Грозный. Российских генералов и политиков, почувствовавших вкус реальной победы, остановить стало почти невозможно.

Кто сумел вырваться из зоны боев, уже не ждали скорого окончания войны, они готовились выживать в условиях страшного, непредсказуемого будущего. Но такие настроения были характерны для тех, кто наблюдал за происходящим хотя бы чуть-чуть, но со стороны. Оставшиеся в Грозном люди не пытались заглянуть так далеко вперед. Даже на неделю, не говоря уже о месяцах и годах. Они радовались каждому прожитому дню и в ужасе ждали следующего. Что он принесет, как сложится судьба, удастся ли дожить до вечера, ночи, утра?.. И так два месяца подряд, каждую минуту и секунду, от последнего взрыва и до следующего, между которыми опять же только минуты и секунды. Жителям Грозного и его пригородов – поселков, участков и городков – уход чеченских отрядов давал шанс на выживание. По крайней мере так им тогда казалось.

3 февраля обстрелы города перестали быть массированными. На следующий день они и вовсе прекратились. В разных районах, сначала осторожно – по сто раз оглядываясь, озираясь, притираясь к развалинам, - но потом все увереннее, стали появляться российские военные и бронетехника.

Вид их мало кого радовал, но и беды особой не предвещал. В любом случае их контроль над городом, думали люди, положит конец круглосуточным и беспорядочным бомбардировкам, когда никто не может предугадать, где и через какое время взорвется следующий снаряд или ракета. Хотелось верить, что самое трудное и опасное уже позади. Те же новоалдынцы на следующий день после прекращения обстрелов начали латать крыши, чинить и заделывать стены и окна домов. Именно за этим занятием некоторые потом и встретили свою смерть…

Не буду описывать, каким образом проходила "зачистка" в поселке, сколько и как было убито людей. Обо всем этом подробно рассказано в докладе Правозащитного центра "Мемориал". Только одно уточнение: в Новых Алдах российское воинство не совершило ничего необычного или нехарактерного для себя. Это не вершина их жестокости и никак не тянет на сверхзлодейство. Не менее страшные преступления совершались в других частях города и соседних с ним селах. И длились они по времени куда как больше.

В конце ноября 1999 года, например, российские войска взяли Алхан-Юрт. "Шамановский" 15-й гвардейский Шауляйский полк под командованием подполковника (теперь уже генерал-майора) Сергея Лукашова в течение двух недель убивал здесь и грабил. Иногда с запредельной жестокостью. Одному из местных жителей гвардейцы отрубили голову, имитируя средневековую казнь: топор, деревянная чурка и тело на коленях с завязанными сзади руками. А в стороне окровавленная голова.

Или другой описанный нами сюжет. Не менее страшный, хотя в итоге и завершившийся относительно благополучно. Боясь изнасилования, мать заставила дочерей лечь в воронку, оставшуюся после взрыва снаряда, положила сверху доски и забросала навозом. Там они провели несколько дней. Освобождение наступило после появления в селе Малика Сайдулаева, будущего претендента на президентский пост республики в 2003 и 2004 годах. Прослышав об ограблении родительского дома, он поспешил туда в сопровождении представителя российского правительства в Чечне Николая Кошмана и журналистов. А до этого, когда убийства были в самом разгаре, почему-то не удосужился. Хотя всегда находился рядом. Во главе своего непонятно кем и когда сформированного "Госсовета" шел в обозе не у кого-нибудь, а у самого Владимира Шаманова...

В Алхан-Юрте в ходе пьяного двухнедельного разгула российские военные убили столько же примерно людей, сколько потом и в Новых Алдах. Больше сорока, но точно пока никто не сумел сосчитать.

Но даже приблизительно неизвестно, сколько людей уничтожено в Старопромысловском районе Грозного. После того, как чеченские бойцы вынужденно оставили этот вытянувшийся и тонкий, словно аппендикс, район города, там в течение целого месяца продолжалась мясорубка. Выживший сегодня мог быть убит завтра. Или послезавтра, а может, через неделю. Времени у военных было достаточно. Им никто не мешал. В основном убийства сопутствовали мелкому мародерству военных – они отправляли людей на тот свет походя, во время рейдов за продовольствием или просто приметив на женщине какое-нибудь украшение. Снять с трупа сережки или кольцо проще, чем с живого человека. Часто убивали и без всякой причины. Просто потому, что чеченец, враг. Или ингуш, который ничем не лучше. И русских за то, что не уехали, за то, что остались и жили со зверями.

Улицы Шефская, Заветы Ильича, 8-я линия, 9-я, 5-я – это места массовых убийств. И улица Жигулевская тоже в этом ряду. Ровно на том самом месте, у того самого дома, на котором сейчас красуется плита в честь "героических псковских десантников", были расстреляны тринадцать человек и зарезан неизвестный по месту постоянного проживания и фамилии молодой человек Идрис. Его увели вместо другого, за которого активно, вцепившись и не отпуская, боролась мать. Военные сказали женщине: ладно, нам и этот подойдет. Схватили стоявшего рядом с ними и, отведя за угол, несколько раз полоснули ножом по горлу.

В Старопромысловском районе за январь 2000 года убито, по самым скромным подсчетам, несколько сот человек. Их не хоронили сразу, потому что были случаи, когда убивали и за это. Многие трупы были выедены животными, и потом собирали и отвозили на кладбище лишь скелетированные, не подлежащие опознанию останки. Помню фотографию женщины в инвалидной коляске. Голову ей снесли российские военные, а ноги и внутренности стали добычей животных.

События в Алхан-Юрте и на Старых промыслах остались в тени боев за Грозный. Страдания людей заглушила пушечная канонада. Убийства в Новых Алдах были совершены, когда она прекратилась. Поэтому и отзвук был такой оглушительный.

Впрочем, есть обстоятельства, делающие события в этом поселке важной вехой все еще продолжающейся второй войны. В решении по делу "Мусаев и другие против России" Европейский суд по правам человека определил кровавый алдинский рейд как карательные операции в виде резни1). Их отличительная черта – убийства гражданских лиц вне зависимости от пола, возраста и национальной принадлежности, совершаемые на фоне разграбления и уничтожения их имущества. Если сказать проще, это было неконтролируемое насилие.

После Новых Алдов российские силовые структуры сделают упор на карательные операции типа "облава". Главное их отличие – это насилие в отношении определенной части населения, а если точнее, мужчин боеспособного возраста. Операции отличались высокой степенью организации и планирования, не оставлявшего никакого сомнения в том, что военное командование и политическое руководство страны всегда было в курсе происходящего. И при этом захват заложников, пытки, незаконные тюрьмы и убийства, убийства, убийства. Грабежи, естественно, тоже.

Но и Новые Алды не подвели черту под бойней.

Накануне 10-й годовщины трагических событий в чеченском селении Новые Алды правозащитники подготовили обращение к Генпрокурору РФ Юрию Чайке с запросом о ходе расследования этого преступления. До сих пор никто не привлечен к ответственности за убийство десятков мирных жителей во время зачистки поселка питерским ОМОНом.

Европейский суд по правам человека, куда обратились родственники погибших, изучил многочисленные показания свидетелей, доклады неправительственных организаций, включая доклады правозащитного центра "Мемориал" и "Хьюман Райтс Уотч", – и признал, что расследование массового убийства в России проводится неэффективно. Однако решение Европейского суда российская сторона проигнорировала.

– Исходя из частных интересов, делается все для того, чтобы каждое аналогичное преступление не было расследовано. Но такой частный интерес может стать системой только при государственной политике. То есть тут частные интересы преступников и государственная политика абсолютно совпадают. Может быть одно, два, десять не расследованных преступлений. Но когда почти все не расследованы и есть только отдельные исключения… Это вырастает в систему, в систему государственной безнаказанности, – говорит председатель Совета правозащитного центра "Мемориал" Олег Орлов.

Трагедия случилась 5 февраля 2000 года. В Новые Алды, что на окраине Грозного, вошла большая группа бойцов ОМОНа. В ходе так называемой зачистки села были убиты, по данным "Мемориала", 56 человек. В основном, женщины, пожилые люди и дети. По словам очевидцев, дома мирных жителей силовики грабили и поджигали.

– Мы ждали этот день, 5 февраля, под бомбежками, под обстрелами, думали, что наконец-то война закончится, просто пройдут по улицам, по домам, проверят наши документы, паспорта. В тот день, вообще в период этой войны, мы все находились в подвале по улице Цимлянская. В этот день почему-то нас предупреждали – приходили люди, говорили: "По вашей улице, именно по центральной, идут звери, может быть, вы вернетесь в подвал…" Когда мы стали выглядывать на улицу, мы увидели: лежат тела людей, горят дома. Война оказалась перед этим днем совсем ничто… Они сегодня живут спокойно, ободрав нас, обокрав нас, убив, и сегодня ни в прокуратуре, нигде это дело с мертвой точки не двигается. Почему наши правоохранительные органы не могут защитить россиян?! Я же тоже россиянка, чеченский народ тоже – Российская Федерация. Почему нас не могут защитить?! – восклицает Мадина Домбаева.

Сегодня в Москве и Санкт-Петербурге прошла презентация фильма "Алды. Без срока давности". У фильма три автора: сотрудница "Мемориала" Екатерина Сокирянская, Елена Виленская из организации "Дом мира и ненасилия" и Николай Рыбаков из петербургского "Яблока". В основу фильма легли кадры документальной видеосъемки, сделанной жителями поселка Новые Алды 9 февраля 2000 года, и интервью с очевидцами событий, записанные сотрудниками "Мемориала" по просьбе авторов фильма в январе-феврале 2009-го. В создании фильма принимала участие и правозащитница Наталья Эстемирова, убитая в Чечне летом прошлого года.

– Сначала мы хотели пригласить десятерых школьников и двух учителей из Алдов и показать им другой Петербург – культурный, добрый, – рассказывает о том, как родилась идея фильма, Елена Виленская. – Решили, что нужно, прежде всего, создать фильм: чтобы петербуржцы вообще сначала узнали, что произошло в Алдах. Мы ездили в Чечню и обсуждали в общем: что такое для нас война в Чечне и то, что именно петербургский ОМОН совершил такое преступление…

– Первые документальные съемки были сделаны самими жителями поселка Алды через четыре дня после трагедии. На этих кадрах видны убитые люди и некоторые похороны. В дальнейшем по просьбе авторов фильма наши коллеги в Грозном, сотрудники правозащитного центра "Мемориал", прежде всего, Наталья Эстемирова, провели интервью с очевидцами событий. Это было в январе-феврале прошлого года. В этих интервью каждый житель рассказывает свой фрагмент истории, то, что он пережил в этот день. Из их рассказов складывается общая картина. А еще люди рассказывают, как все эти годы они справляются с памятью о той трагедии, – поясняет Екатерина Сокирянская.

Многие жители не устают повторять, что все эти годы они на самом деле не живут, что их душа умерла тогда, во время расправы над поселком. Среди героев фильма – женщина, потерявшая во время тех событий двоих сыновей и мужа – она рассказывает о том, что было, когда она стояла над их телами:

– Пришли, направили на меня двое автоматы. Мне было все безразлично. Я назад оглянулась, шаг сделала вперед, чтобы, когда буду падать, на них не падать...

А вот Наталья Эстемирова просит местного жителя:

– Когда все произошло, когда вы пошли туда, вниз, сообщить, позвать журналистов, – вот об этом расскажите, пожалуйста.

– Об этом рассказывать нечего, потому что приходили сюда и все списывали на то, что это или чеченцы, или осетины, или дагестанцы, – отвечает её собеседник.

5 февраля в Петербурге пройдет премьерный показ и обсуждение фильма. Показ проводится в рамках акции "С добрым миром из Петербурга", организованной жителями города, не оставшимися равнодушными к трагедии в поселке Алды и желающими вернуть городу доброе имя.

В день годовщины трагедии в чеченском селении аналогичные акции запланированы в Москве и Грозном.

А в обращении к генеральному прокурору Юрию Чайке, которое подготовил правозащитный центр "Мемориал", говорится:

"Мы хотим получить не формальные ответы, что следствие ведется и предпринимаются все необходимые шаги для расследования, а ответы по существу. Важно, чтобы родственники жертв имели полный доступ ко всем материалам уголовного дела. Мы будем следить за исполнением решения Европейского суда, делать запросы в прокуратуру и направлять письма в комитет министров Совета Европы, который отвечает за контроль исполнения решения суда".

К десятой годовщине резни в Новых Алдах

Покарать карателей

На прошлой неделе, 26 июля 2007 года, Европейский суд по правам человека вынес очередное - счёт пошёл уже на вторую дюжину - решение по "чеченскому" делу: "Мусаев и другие против России". Речь идёт о совершённом 5 февраля 2000 года массовом расстреле мирных жителей села Новые Алды, расположенного на юго-западе Грозного.

Выигранные заявителями - и соответственно проигранные Россией - "чеченские" дела, кажется, уже не вызывают особого интереса у отечественных журналистов: "ну да, а чего ещё от Страсбурга ждать?" – или: «ну да, ужасно, но один ужас похож на другой»! Но алдинское дело (шестое из чеченских, где интересы пострадавших представляли юристы «Мемориала») можно назвать "рядовым", только если речь идёт о сумме присуждённой судом компенсации - около 140 тысяч евро на пятерых заявителей (жертве пыток нижегородских милиционеров Михееву присудили 250 тысяч!). Во всём остальном дело весьма нерядовое.

Во-первых, необычно - даже для Чечни! - само преступление.

Речь идёт не о бомбардировках и обстрелах (были уже два решения), не о "фильтрах" (решение о Чернокозово вынесено по делу Битиевой), не об "исчезновениях" (есть много решений, последнее – по делу Руслана Алихаджиева), а о "зачистке", в ходе которой подразделением федеральных силовых структур были убиты, по крайней мере, 56 человек.

То есть здесь убивал не лётчик, не артиллерист - те хотя бы могут случайно попасть в мирный дом. Тут всё было иначе. Тут "работали" каратели. Убивали не боевиков, не «пособников» - просто убивали.

Эти убийства нельзя списать на "состояние аффекта" или "месть за только что (или на днях) убитых товарищей" (этим порою пытаются оправдать убийство более ста человек в Самашках 8 апреля 1995 года). Накануне, 4 февраля, расположенный на окраине города посёлок Новые Алды уже "зачистила" и ушла к центру Грозного армейская часть, до того стоявшая на соседних высотах. А потом пришли другие "силовики", ранее стоявшие в тылу.

Эти убийства нельзя списать на группу неорганизованных и недисциплинированных военнослужащих, ходивших по дворам и грабивших по собственной инициативе (так было в Старопромысловском районе в январе 2000-го - там женщин расстреливали, чтобы с мёртвых сорвать серьги; кстати, убивали там не "по национальному признаку" - среди выживших свидетелей есть и славяне).

А в Новых Алдах всё было вполне "организовано"... "Зачищавшие" шли по улицам, по дворам - и убивали. Но можно было откупиться. Где-то люди смогли собрать требуемый выкуп - и оставались в живых. Где-то не получалось - и их убивали. На глазах одной из заявительниц, Малики Лабазановой, во дворе дома убили троих родственников - 60-летнюю женщину, 70-летнего старика и 47-летнего инвалида. Где-то в качестве выкупа отдавали золотые зубные коронки. У одного человека выдрали золотые зубы - уже у убитого. Ничего не напоминает?..

Жертв могло быть и больше - если бы сельский врач Асет Чадаева не пробежала по дворам и не заставила людей выйти на улицу. Их, сгрудившихся в толпу, убивать не стали - трусливые мерзавцы готовы были убивать в домах и во дворах, без свидетелей, но так вот, когда на них смотрят десятки глаз...

Надеюсь, никто не предположит внезапное появление в тылу федеральной группировки отряда замаскированных боевиков на боевой технике, решивших опозорить честь российского оружия? Надеюсь, никто также не усмотрит в содеянном любовь к России, героизм, праведный гнев и т. п.?

Совершённое в Новых Алдах имеет отношение не к войне, а к военным преступлениям. И никто не был заинтересован в наказании преступников больше, чем сама Россия. Не только ради таких понятий, как «честь» и «справедливость», - правосудие, свершившееся тогда, в 2000-м, до начала партизанской войны, предотвратило бы уход «в лес» очень многих колеблющихся. Но это - по идее…

И тут мы переходим ко второй части нашей истории - столь же необычной, даже для Чечни, - к следствию.

Ведь были все шансы расследовать это преступление. Чеченцы долго не хоронили своих убитых, ожидая, что к ним явится прокуратура. Но уголовное дело было заведено лишь месяц спустя, когда сделанная в Новых Алдах видеозапись прошла по мировым телеэкранам. Потом родственники разрешали эксгумацию тел - тоже редкий для Чечни случай. У следствия были извлечённые из тел пули, собранные на месте преступления гильзы. Наконец, не было секретом, кто именно проводил "зачистку" Новых Алдов - ОМОН ГУВД Санкт-Петербурга.

Но никакого хода дело не имело - до тех пор, пока не стали интересоваться из Страсбурга.

И тут дело передали молодому следователю прокуратуры Анзору Асуеву - наверное, в надежде на то, что он ничего не сможет сделать. А он смог. Несколько месяцев он добивался от руководства ОМОНа фотографий бойцов, бывших в той чеченской командировке. Его чуть не уволили - за превышение срока собственной командировки в Питер. Получил он лишь небольшую часть фотографий...

Тем временем с самодеятельных милицейских сайтов исчезли воспоминания о подвигах той зимы. То есть до января 2000-го есть - а дальше гиперссылки ведут не на следующую главу, а «в никуда». И на форумах появились рассуждения вроде "чеченцы сами поубивали и сами натащили туда трупы своих родственников".

По фотографиям свидетели опознали одного человека - бойца питерского ОМОНа Бабина. Его в Питере задержали... а потом он скрылся, перешёл на нелегальное положение. Сам Бабин утверждает, что в Новых Алдах не был, а был в селе, в горах на востоке Чечни. Я не могу и не буду его опровергать - более того, очень может быть, что командование питерского ОМОНа дало следствию фотографии именно тех бойцов, что в Новых Алдах не были - это было бы логично! Но ведь в любом случае по закону Бабина должны были бы допросить, подвергнуть процедуре опознания по всем правилам... Глядишь, он назвал бы тех, кому есть, что сказать.

Впрочем, о чём это я? Одна моя знакомая с процесса над «превысившими полномочия» милицейскими операми (а речь у нас идёт так же и о милиционерах!) писала: «Начисто лишённые обаяния - и отрицательного обаяния тоже, - они неотделимы друг от друга, как слизь, которую невозможно разделить на частицы. И то, что они никогда не будут свидетельствовать против коллег, выглядит практически законным - это ведь всё равно, что против себя».

Тогда должны же были сохраниться документы о проведённой спецоперации? Документы, в которых перечислены все её участники. Это ведь был не пикник в свободное от службы время! Должны были сохраниться рапорты. Ведь даже на четвероногого Мухтара пишут "акт использования служебной собаки".

Но следствие ничего подобного не получило - и соответственно не продвинулось в поиске убийц. Тут всё, как обычно, - ни в одном из известных мне дел о «зачистках» такого рода документы следователям предоставлены не были.

Подозреваемые по такого рода делам, очевидно, относятся к особой категории. Как Луговой, которого, как полагает наша прокуратура, отравил Литвиненко. Как неизвестно куда исчезнувший из лагеря полковник Буданов. Как Ульман со товарищи, испарившиеся из Ростова накануне приговора. Как осуждённые в Катаре за убийство Зелимхана Яндарбиева: прошли в аэропорту по ковровой дорожке, и где они - в тюрьме их нет! Очевидно, этот сорт людей пользуется у нас такой же защитой, как в Европе болгарские медсестры, побывавшие в заложниках у полковника Каддафи. Для этой категории людей у нас существует не только презумпция невиновности, но и кое-что получше. Только вот сама Россия становится всё больше похожа на какую-нибудь джамахирию...

Стоит ли удивляться, что Европейский суд усмотрел в данном случае отсутствие эффективных средств правовой защиты и теперь вот - почти семь с половиной лет спустя после преступления - вынес своё решение. Россия была признана виновной в гибели алдинцев и в нерасследовании этого преступления.

И, наконец, третье важное обстоятельство.

Последние решения Европейского суда заставляют по-новому взглянуть на события начала февраля 2000 года. Ведь это был триумф российской армии. Выманив боевиков из Грозного, "продав" им "коридор", спецслужбы подставили их под удар артиллерии, авиации и "всех имеющихся средств" и в итоге уничтожили: операция "Охота на волков"!

Если бы...

Из материалов рассмотренного в прошлом году дела Хаджимурата Яндиева мы узнаём, что федеральные войска вошли в Алхан-Калу - село, через которое боевики выходили из Грозного - только 2 февраля, то есть на третий день после начала их отхода. Боевики уже ушли, а "федералам" остался госпиталь с ранеными - в основном, подорвавшимися на минах! Их бросили в подземный бункер "фильтрапункта", а кого и расстреляли. Например, Яндиева - по приказу генерала Баранова, нынешнего командующего Северо-Кавказским военным округом. "Геройская победа"?

Потом боевиков пытались блокировать и уничтожить в сёлах - как 4 февраля в Катыр-Юрте, откуда не выпустили ни местных жителей, ни беженцев (дело это было рассмотрено в Страсбурге в 2005-м, одним из первых). Результат - от нескольких десятков до полутора сотен погибших мирных жителей. А тысячи боевиков ушли в горы - с ними потом воевали в Комсомольском и под Улус-Кертом. Так что, ещё "геройская победа"? Командовал под Катыр-Юртом генерал Яков Недобитко, с декабря 2006-го командующий Объединённой группировкой на Северном Кавказе...

А потом войска занимали Грозный. Как? Смотри вот это последнее «алдинское» страсбургское дело...

Разумеется, далеко не все "силовики" действовали именно таким образом: военные, "зачищавшие" Новые Алды 4 февраля, не зверствовали и даже предупреждали жителей: за нами идут звери.

И долг государства - вершить правосудие. Указывать, что война и военное преступление - не одно и то же. Этот долг не отдан. Потому что государство в этом случае не только наказывает (или уводит от ответственности) преступников - оно восстанавливает границы нормы, нарушенные «государевыми людьми».

Исполнение последнего решения Европейского суда отнюдь не сводится к выплате компенсаций. Теперь, семь с половиной лет спустя, Россия должна довести расследование алдинского дела до конца, до суда - и покарать карателей.

Алды не закончился.
Человеконенавистнический яд, выработавшийся в убийцах, представляет огромную угрозу не только чеченцам.
В Алдах Россия убивала себя.

Пресс-конференция к годовщине массового убийства в Новых Алдах

Завтра, 4 февраля 2010 года, в 12:00 в Независимом пресс-центре пройдёт пресс-конференция «Зачистка» в Новых Алдах. К десятой годовщине трагедии» и презентация фильма "Алды. Без срока давности", подготовленного Правозащитным центром «Мемориал». Фильм будет показан в начале пресс-конференции. Длительность - 32 минуты.

На пресс-конференции выступят:
Олег Орлов, председатель Совета ПЦ "Мемориал"
Домбаева Эльвира, жительница Новых Алдов, очевидец событий 5 февраля 2000 года
Александр Черкасов, член Совета ПЦ "Мемориал"
Татьяна Черникова, юрист ПЦ "Мемориал"

5 февраля 2000 года бойцы Санкт Петербургского ОМОНа провели «зачистку» в поселке Новые Алды Заводского района г. Грозный. Были расстреляны десятки человек. ПЦ "Мемориал" задокументировал убийство 56 человек. Среди расстрелянных не было ни одного боевика, только мирные жители – женщины и дети, старики и инвалиды. "Зачистка" в Новых Алдах стала одной из самых кровавых в истории второй чеченской войны.

Российские правоохранительные органы это преступление не расследовали. Не добившись справедливости на родине, жертвы новоалдинской трагедии при участии юристов ПЦ "Мемориал" подали жалобу в Европейский Суд по правам человека. 26 июля 2007 года ЕСПЧ вынес решение в их пользу. Но и это не дало импульс к расследованию преступления российскими правоохранительными органами.

Трагедия Новых Алдов, совершенное там преступление и десятилетняя история безнаказанности непосредственно связаны с проблемами современной России. Убийцы - люди в милицейской форме - не названы и не наказаны. Они ходят среди нас. И в этом - корень сегодняшнего милицейского беспредела.

В основу фильма "Алды. Без срока давности" легли кадры документальной видеосъемки, сделанной жителями поселка Новые Алды 9 февраля 2000 года, и интервью с очевидцами событий, записанные сотрудниками Правозащитного центра "Мемориал" в январе-феврале 2009 года.

Акции, приуроченные к годовщине трагедии, пройдут также в Санкт-Петербурге и Грозном.

Небольшая уцелевшая часть войск царевича Алды-Гирея, не успевшая переправиться через Сунжу, ушла в лес и поселилась в семи верстах к югу от переправы через реку, у двух сарматских курганов. Поселение свое воины эти назвали Алды. Где-то к концу ХVII века аулом Алды завладела княжеская фамилия Турловых, выходцев из аварского княжества. Находясь на службе у царской администрации на Тереке, князья пользовались многими привилегиями. Первоначально Турловы жили в ауле со своими узденями и зависимыми людьми. Но к концу XVII века здесь по договору с князьями Турловыми появились первые переселенцы - семьи с гор Чечни.Постепенно их количество росло: князья выделяли им земли, обещали защиту от набегов кабардинских, кумыкских, калмыцких князей и ханов, а также от репрессий со стороны русской царской администрации. Со своей стороны чеченцы-переселенцы обещали свою поддержку князьям, обязались выплачивать им определенную подать - ясак. Первыми поселенцами c гop в Алдах считаются представители чеченских обществ Дишний, Гуной и Беной.

Население Алдов росло, и вскоре чеченцы стали тяготиться зависимостью от князей. В XVIII веке резко возрастает политическая мощь Чечни, в которой постоянно происходят социальные потрясения. Неспокойно и в Алдах. Напряжение во взаимоотношениях князей Турловых и алдинцев растет. Жители селения были лично свободны от князей. Зависимость их выражалась лишь в выплачиваемой князю подати - ясака за землю, охрану жителей и имущества от внешних врагов. В случае необходимости жители Алдов оказывали владельцу вооруженную поддержку или по просьбе князя устраивали коллективную помощь по хозяйству (белхи). Заставлять крестьян силой что-либо делать без согласия старейшин, а также против согласия собрания аульского общества князья не имели права. В своем правлении князья опирались на старшин - влиятельных людей зрелого возраста, а также на узденей, являющихся основной вооруженной силой. Жалование узденям, да и самим князьям, выплачивала царская администрация.

В XVIII веке происходит усиление и консолидация плоскостных чеченцев. Политическая мощь и единство селений особенно проверяются во время угрозы внешнего вторжения. В 1735 году алдинцы совместно с ополченцами из других чеченских селений участвуют в разгроме превосходящих сил 80-тысячного войска Крымского хана. Около 10 тысяч врагов навечно остались лежать в Ханкальском ущелье. В середине XVIII века князь Турлов постепенно теряет свое влияние. Особенно шатким его положение становится после восстания в Чечне 1757-1758 гг. Авторитетом в ауле в то время пользовались такие влиятельные люди, как Ассак и Лулла (из общества Дишний), Ада, Бата и Биба (из беноевского рода) и другие. В 1762 году отношения между князем Чапаном Турловым и алдинцами накаляются до предела. Князь просит царские власти разрешить ему переселиться ближе к Сунже-реке. Алдинцы же, считавшие эти земли своими, входящими в границы их территории, вступают в конфликт с Турловым.

С 1785 по 1791 гг. аул Алды - в самом центре антифеодального и антиколониального движения на Северном Кавказе под предводительством жителя аула Алды Ушурмы (шейха Мансура).

6-го июля 1785 года алдинцы разгромили двухтысячный царский карательный отряд полковника де - Пиери. Был взят в плен раненым и отдан русским без выкупа за храбрость его 20-летний адъютант князь Петр Багратион - в будущем знаменитый русский полководец, герой Отечественной войны 1812 года. (Кстати, другой герой Отечественной войны 12-го года генерал Александр Чеченский пятилетним мальчиком тоже был взят в плен царскими войсками в одной из карательных экспедиций в село Алды и был впоследствии воспитан Н.Н. Раевским). После подавления восстания в Чечне и ряда репрессивных мер против аула Алды со стороны царских властей алдинцы в 1787 году под давлением царской администрации переселились ближе к реке Сунже (район поселка Черноречье), основав селение Новые Алды (БухIан-Юрт).

В 1913 году жители села Новые Алды сдали в аренду сроком на 20 лет участок земли, расположенный в Новых Промыслах города Грозного. Договор подписали со стороны алдинцев Бисултан Тагиров и его двоюродный брат Эламирза, получив в качестве аванса достаточно крупную сумму денег. В дальнейшем они должны были получать за каждый пуд выкаченной нефти определенную сумму. Договор хранился в Республиканском краеведческом музее. Такая возможность появилась, вероятно, после прокламации к чеченскому народу от имени государя Александра II, воздавшего должное их стремлению к независимости и любви к свободе. Прокламация предоставляла горцам определенную свободу, давала возможность жить по внутреннему самоуправлению. Официально было подтверждено, что "земли ваши - неотъемлемое владение ваше". Возможно, по этой причине алдинцы не участвовали в революционном движении 1917 года и не боролись за Советскую власть. За такое упрямство Грозненский военно-революционный Совет решил сжечь Новые Алды. Только вмешательство чрезвычайного комиссара Юга России Серго Орджоникидзе заставило отменить это решение.

Махмуд Кузаев

В канун десятилетия "зачистки" в чеченском поселке Новые Алды, где 5 февраля 2000 года были убиты 56 мирных жителей, в Москве состоялась пресс-конференция, посвященная годовщине тех трагических событий. В ходе встречи был показан документальный фильм "Алды. Без срока давности", основанный на видеодоказательствах и видеокадрах опроса свидетелей трагедии.

10 лет назад было совершено массовое убийство мирных жителей поселка Новые Алды в Чечне, были расстреляны 56 человек - старики, женщины и один ребенок, а виновные - до сих пор не наказаны. Об этом заявил в начале пресс-конференции председатель совета правозащитного центра "Мемориал" Олег Орлов.

"Было совершено страшное преступление, и никто не был наказан. Сейчас в России появилось утверждение, что нельзя больше терпеть того беспредела, того вала насилия и беззакония, которое по отношению к нам, к гражданам России, совершают представители правоохранительных органов", - сказал Орлов.

Он предположил, что современное развитие событий может быть "прямым и логичным следствием" того, что 10 лет назад происходило в Чечне и, в частности, в поселке Новые Алды. "Зачистка осуществлялась главным образом силами санкт-петербургского ОМОНа, - цитирует Орлова "Кавказский узел ". - В докладе, который мы издали, говорится также о рязанском ОМОНе. Но на данный момент как стопроцентный факт можно утверждать участие там санкт-петербургского ОМОНа. Остальное - версии".

"Мемориал" реконструирует картину событий

По данным "Мемориала", 5 февраля 2000 года утром и днем в поселке Новые Алды и прилегающих районах Грозного произошло то, что называется словом "зачистка". Ее осуществляли разные подразделения, относящиеся к разным силовым ведомствам. Свидетели сообщают, что в операции принимали участие как молодые солдаты, явно призванные на срочную службу, так и вооруженные люди старшего возраста в камуфляжной форме. Скорее всего, они являлись либо военнослужащими-контрактниками, либо сотрудниками спецотрядов МВД. По рассказам свидетелей и пострадавших, насилие над мирными жителями совершали именно они. Молодые же солдаты в основном находились в оцеплении.

Важно отметить, что разные подразделения вели себя по отношению к населению по-разному. Военнослужащие, зашедшие с севера и "зачищавшие" северную часть поселка Новые Алды, совершали убийства местных жителей. Эти подразделения дошли в поселке до кварталов, прилегающих с юга к улице Хоперская. Подразделения, проводившие "зачистку" южной части поселка, вели себя по-другому: они грабили дома, крайне грубо вели себя с местным населением, но убийств не совершали.

В прилегающих кварталах Грозного в тот день военнослужащие также совершали убийства. Например, в поселке Черноречье были убиты как минимум пять его жителей. В районе Окружной, на ближайшей к поселку Новые Алды улице Подольская были убиты пять человек, четверо - из семьи Эстамировых, среди них - годовалый ребенок и женщина на девятом месяце беременности.

Житель поселка Сулейман Магомадов рассказал сотрудникам "Мемориала", что российские солдаты, продвигавшиеся по улице Маташа Мазаева от северной окраины к центру поселка, переходили от дома к дому, убивая всех, кто попадался им на пути.

Первые убийства они совершили в доме №170, где их жертвами стали проживавший там Султан Темиров и его соседи: 35-летний Иса Ахмадов и 70-летний Ризван Умхаев.

По словам Магомеда Джамолдаева, Султан Темиров в то утро находился вместе с ним и Ильясом Амаевым на улице Цимлянская. Когда Султан узнал, что вошедшие в поселок российские военнослужащие поджигают дома, в которых не находят жителей, он ушел к себе - хотел там встретить солдат, а после осмотра дома вернуться назад.

Ризван Умхаев в это время был дома. Зейба, его жена, рассказала, что к ним пришел Муса Ахмадов и попросил старика пойти к нему. Как человек молодой, боеспособного возраста, он опасался, что "федералы" заподозрят в нем боевика, и просил Ризвана быть свидетелем. Возможно, по дороге они встретили Султана Темирова.

Ису Ахмадова и Ризвана Умхаева российские военнослужащие расстреляли. Особую жестокость они проявили по отношению к Султану Темирову: он был обезглавлен (по-видимому, выстрелом из подствольного гранатомета) и фактически расчленен автоматной очередью вдоль позвоночника.

Трупы Султана Темирова, Исы Ахмадова и Ризвана Умхаева соседи обнаружили к вечеру 6 февраля. У дома №162 на той же улице был найден Гула Хайдаев, которому шел 73-й год. Он лежал у ворот, держа в вытянутой вперед руке паспорт. Характер ранений - пули попали ему в коленную чашечку, в сердце и в лоб - позволяет сделать вывод, что его застрелили с близкого расстояния.

На тротуаре перед воротами дома №140 был застрелен и 72-летний Магомед Гайтаев. Пуля попала ему в затылок и на выходе разворотила левую щеку. В его кармане был найден паспорт. Очевидцы, побывавшие на месте убийства, отметили следующие детали: вокруг мертвого старика растеклась большая лужа крови, которую лакала собака. А его очки аккуратно, за дужку были повешены на забор.

"Что же там произошло? Конец января 2000 года. Боевики покидают Грозный. С начала февраля начинаются зачистки, которые сопровождаются массой правонарушений и преступлений. Поселок Новые Алды - это южная окраина Грозного. В этот момент там не было ни одного боевика, более того, 4 февраля в этот поселок неоднократно входили подразделения российских войск. Они туда входили, не встречая никакого сопротивления, военнослужащие не совершали в этом поселке никаких противоправных действий, и у них сразу складывались нормальные отношения с местным населением", - рассказал Олег Орлов.

Однако на следующий день, 5 февраля, в поселок вошли другие подразделения, основу которых, по данным ПЦ "Мемориал", составляли бойцы санкт-петербургского ОМОНа.

"Они провели зачистку, которая вылилась, моментально, с самого начала, в какую-то вакханалию беззакония. Повальные грабежи, вымогательство, насилие, сожжение домов, убийства. Через два дня после этих преступлений жители смогли зафиксировать на видеопленку последствия того, что там совершалось. И материалы с этой пленки стали бесспорным доказательством совершенных преступлений. Тогда же, в 2000 году, весной, Правозащитный центр «Мемориал», собрав сведения, быстро смог издать книгу об этом. Ее название - «Зачистка»", - рассказал на встрече с журналистами председатель Совета ПЦ "Мемориал".

События в Новых Алдах глазами очевидца

Присутствовавшая на пресс-конференции свидетельница февральских событий 2000 года, жительница Новых Алдов Эльвира Домбаева, у которой тогда погибли родственники, заявила, что все, что было в фильме, показанном в Независимом пресс-центре – правда. "Какой бы жестокой она бы ни была - правда, которой вы не хотели бы видеть и испытать", - сказала Эльвира Домбаева.

"Мы ждали 5 февраля - это был долгожданный день. Мы ждали его под бомбежками, под обстрелами, думали, что наконец-то война закончится. Просто пройдут по улицам, по домам, проверят наши паспорта, как-то станет на душе легко. Весь период той войны мы находились в подвале по улице Цымлянской. Нас предупреждали, говорили, что по нашей улице, по Центральной, идут звери, не люди, предлагали вернуться в подвал", - сказала Эльвира Домбаева.

"Мы думали все - ушли, но когда мы стали выглядывать на улицу, мы увидели там тела людей, увидели, что горят дома. Все горело. Перед этим днем предыдущая война оказалась просто ничем. Я омывала на 8-10-й день убитых тогда людей. Это был не 1-2 выстрела – 26,27,28 выстрелов в тело. Не просто стреляли - они вышибали мозги. Мы собирали потом эти мозги и укладывали обратно. Как это забыть? А как жить? И сегодня ни в прокуратуре, нигде это дело с мертвой точки не двигается", - рассказывает Эльвира Домбаева.

По ее словам, убивали беззащитных, беспомощных, зверски расчленяли людей, иногда было невозможно собрать тело, чтобы его омыть перед погребением по мусульманским обычаям.

"Сегодня все жители районов, которые пострадали от таких действий, – это умершие люди. Ходячие трупы. Они сегодня не живут, их нет. А те, кто убивал и расстреливал, они остались безнаказанными. Они живут и наслаждаются", - сказала Домбаева.

Как отметила на пресс-конференции юрист ПЦ «Мемориал» Татьяна Черникова, Европейский суд по правам человека, куда обратились родственники погибших, изучил многочисленные показания свидетелей, доклады неправительственных организаций, включая доклады Правозащитного центра "Мемориал" и "Хьюман Райтс Уотч", и признал, что расследование массового убийства в России проводится неэффективно. "Однако решение Европейского суда российская сторона проигнорировала", - отметила Черникова.

"Алды. Без срока давности"

Вчера на пресс-конференции в Москве был показан получасовой фильм "Алды. Без срока давности". Одновременно фильм был представлен и общественности Санкт-Петербурга.

В основу ленты легли кадры документальной видеосъемки, сделанной жителями поселка Новые Алды 9 февраля 2000 года, и интервью с очевидцами событий, записанные сотрудниками "Мемориала" по просьбе авторов фильма в январе-феврале 2009 года. В создании фильма принимала участие правозащитница Наталья Эстемирова, похищенная в Чечне и убитая летом прошлого года.

Зимой 1999-2000 годов поселок Новые Алды, так же как и другие населенные пункты в пригороде Грозного, постоянно подвергался ракетно-бомбовым ударам и артиллерийским обстрелам со стороны федеральных военных сил. Обстрелы продолжались и после того, как отряды боевиков уже покинули Грозный. Тогда жители поселка Новые Алды приняли решение направить к военным делегацию с просьбой прекратить огонь.

"3 февраля 2000 года около 100 жителей поселка, подняв белый флаг, направились к позициям военных, которые дислоцировались в окрестностях поселка. Однако по ним без всякого предупреждения была открыта стрельба. В результате получил тяжелое ранение и позже скончался один из местных жителей, русский по национальности", - рассказал корреспонденту "Кавказского узла" один из сотрудников Правозащитного центра "Мемориал" в Грозном.

Утром 5 февраля 2000 года в Новые Алды вошли отряды милиции особого назначения (согласно данным ПЦ "Мемориал", это были ОМОН Санкт-Петербурга и Рязанской области). В течение нескольких часов жертвами внесудебных расправ стали более 50 человек, в числе которых были годовалый ребенок, девять женщин и одиннадцать престарелых жителей поселка.

К ответственности за случившееся в Новых Алдах до сих пор никто не привлечен. В 2007 году Россия проиграла несколько дел в Европейском суде по правам человека. Было признано, что Россия как государство виновна в случившейся трагедии. Страсбургский суд обязал российские власти выплатить пострадавшей стороне компенсацию в размере около 150 тысяч евро.

О трагедии в Новых Алдах, как и вообще о всей чеченской трагедии нужно кричать диким голосом на всех перекрёстках! Фильм об Алдах и другие фильмы о преступлениях русских военных в Чечне нужно прокрутить широким экраном во всём мире, в том числе в Гаагском и Страсбургском судах!
А когда в Чечне, наконец, наступит мир, нужно, по крайней мере, в течение этого столетия, вновь и вновь возвращаться к этой теме, как мы возвращаемся к ГУЛАГУ и Холокосту! Ибо не только количеством жертв определяется значение для человечества того или иного массового преступления. Главное здесь - степень нравственного падения той части человечества, которая к этому преступлению причастна, и степень равнодушия к нему (нас, мол, это не коснулось!) другой его части, которая косвенно к этому преступлению всё равно также причастна.

Вглядитесь в эту фотографию, сканированную из журнала спецслужб России. Отборное «войско» ФСБ, больше похожее на бандитскую группу, кем, собственно, и являются эти «бойцы». Наймиты кремлевского фашиста - ублюдки, собранные по просторам России, пришедшие жечь, красть и убивать. Нужно помнить лица этих мародеров, мерцавцев и убийц, и как зеницу ока, хранить фотографии и их имена. Рано или поздно, придет время Суда. Такие преступления без срока давности.

GULAG. Barbed wire

Светлой памяти Виктора Алексеевича Попкова
посвящается…

Уходите!
За нами идут звери!
У них приказ - убивать!
К сожалению, 5 февраля в России мало кто помнит (да, наверное, мало кто, к сожалению, и знает) о том, что это необычный день. Очередная годовщина страшного преступления, совершённого федеральными войсками в чеченском посёлке Новые Алды (пригород Грозного).В этот день сотня российских военных (по свидетельству селян, - контрактников), без знаков различия и с лицами, перемазанными для камуфляжа сажей, вошла в посёлок и приступила к методическому уничтожению жителей, убивая их в своих домах и на улице, и оставив после себя десятки трупов.
Нет, это не были немотивированные убийства. Формальный мотив, внешний предлог для расправы был. Пьяные, часто еле державшиеся на ногах солдаты, без стеснения вымогали у селян деньги. Если денег не было или их было мало, вполне годились кольца, серьги, золотые зубы… Если не было и этого, человека убивали. Не помогали ни увещевания, ни мольбы: «Ребята, не убивайте! У меня маленькие дети!»

Однако был и другой, истинный мотив жесточайшей расправы над жителями Новых Алдов. Во время штурма Грозного посёлок оказался в тылу чеченских сил сопротивления в двух километрах от их позиций, и, естественно, боевики не раз проходили через него, а когда, отступая, им пришлось покидать свои позиции, некоторые из них нашли себе в этом посёлке недолгий приют. В течение всего декабря и января федералы нещадно обстреливали посёлок из тяжёлых орудий и бомбили его. Жители с детьми и стариками прятались в подвалах, совершая редкие вылазки к роднику за водой. Эта дикая ситуация доводила стариков до инфарктов и инсультов; в сырых подвалах люди гибли от пневмонии; немало тех, кто пытался доставить своим семьям воду, остались под российскими бомбами. За два месяца в посёлке появилось 75 свежих могил…

Но федеральному командованию, в частности генералам Владимиру Шаманову, Геннадию Трошеву, Валерию Манилову и конечно же ответственному за всё, что происходило тогда в Чечне командующему Объединённой Группировкой Войск Виктору Казанцеву, это показалось мало. Когда 4-го февраля в посёлке шла проверка документов, солдаты, листая паспорта, произносили какие-то странные для селян слова: «Уходите! За нами идут звери! У них приказ - убивать!»

На другой день началась расправа.
Многих убитых, вопреки исламской традиции, долго не хоронили, некоторых - до середины марта. Всё ждали, что приедет милиция и прокуратура, всё зафиксируют, запротоколируют, произведут необходимые следственные действия… Ждали напрасно: российские власти совсем не были заинтересованы в том, чтобы инцидент был расследован, а тем более получил огласку («Новая газета» № 4 (647), 22-28 января 2001 г., с. 17, «Убийство или казнь?»)

Но уже на 4-тый день в селении появился странного вида человек - длинноволосый, в подряснике, с огромной седой бородой. Православный послушник, он же - известный миротворец и правозащитник, сотрудник Московского «Мемориала» Виктор Алексеевич Попков привёз в Новые Алды кинооператора. Так родился на свет фильм - документальное свидетельство об одном из страшных преступлений российской военщины на чеченской земле. Через год, 18 апреля 2001 г. Виктор Попков был смертельно ранен в Чечне неизвестным в маске и 2 июня скончался в одной их московских больниц. Его убили в том числе и за этот фильм.

Вот некоторые фрагменты этого очень выразительного по своему реализму кинодокумента (покадровая запись)…

На сельском кладбище группа не молодых уже чеченцев хоронят двух человек. Их кладут в одну могилу, тела завёрнуты в одеяла… На лицах присутствующих - выражение скорби, безысходности, какой-то затравленности…
Пожилой чеченец поворачивается камере и говорит:

- «Когда из Алдов вышли боевики, старейшины собрались и пошли к русским. Там был такой полковник Лукашёв … Мы объяснили, что в селе боевиков нет, можно заходить, а, если не верите, «мы заложниками у вас останемся или впереди вас пойдём…»
4-го февраля прошла проверка паспортов, обычная проверка, а 5-го пришли другие федералы. Что было тут! Не передать! Солдаты - пьяные! Обкуренные! По нашим данным, 84 человека убито, среди них - женщины, старики, дети! Убиты в домах, в подвалах, на улице! Убиты только за то, что у них не хватило денег откупиться!»
Другой пожилой чеченец. Он хочет что-то сказать и не может: его душат слёзы. Он опускает голову, трёт лицо рукой, силится начать говорить… И не может!

Это один из братьев, этих двух, которых сейчас хоронят. Вон там второй брат. Они в подвале прикрылись трупами отца и другого брата, и солдаты не увидели их.
Мы видим говорящего. Это старик.

Потом русские подожгли дом, а перед этим забрали все вещи…
Пожилой чеченец, который говорил первым:

Со слов самих солдат, которые приходили 5 февраля: это 245-ый полк, 6-ая рота.
В сарае - старик и старушка чеченцы. Женщина - в платочке, руки скорбно сложены впереди. Она рассказывает:

Здесь у меня похоронены два сына и муж. (Панорама по свежим могилам). Они ни в чём невинны. Ходили к племяннику крышу крыть, и, когда возвращались… (надрывно) Кто убийцы?! Чьи они?! Вар-ва-ры!» (Плачет) «Убили хороших моих сыновей! (с надрывом). Моих чистых сыновей и мужа! Оставили меня одну!..
Панорама по свежим могилам. Голос старушки за кадром:

- …Ещё сосед! Моего мёртвого сына тащил, и его убили! По-мо-ги-те!!!(Навзрыд)
Чеченец лет 55-ти уводит её. Она, рыдая, продолжает причитать:

Никогда в жизни оружия не брали в руки! Ни в чём не виноватые мои сыновья-а-а-а!!!
У свежей могилы присел пожилой чеченец. Недалеко - другой чеченец средних лет в вязанной шапочке. Он присел на корточки у мёртвого, лежащего на носилках человека, лет 55-ти. На груди у покойника - его шапка. Чеченец в вязаной шапочке держит в руках паспорт и, глядя в него, говорит:

Это улица Хапёрская. Перед Вами - гражданин Чатура Виктор Платонович. Украинец. Его тоже убили. Ходил помогать соседу, возвращался домой и вот…
Он кладёт паспорт покойнику на грудь.

Паспорт пробит пулей!
Пожилой чеченец в свитере и меховой шапке:

Пришли федералы вроде бы для проверки паспортов…
Панорама по двум мужским трупам. Голос пожилого чеченца за кадром:

- …И вот убиты два брата - Гуна и Омар… Мужчинам лет по 50. Одному из них выстрелили в глаз. Страшно, кровавой массой он вытек наружу.
Камера вновь и вновь возвращается к этому кадру.

…Кудозов Гуна и Омар Кудозов… Русские ушли, и братья так и лежат до сих пор…»
Снова в кадре пожилой чеченец.

Это произошло 5 февраля. Цимлянская 88.
Панорама по этим двум убитым мужчинам. У одного из них, у того, который был застрелен в глаз, руки - в карманах (он даже не успел вынуть их).

Два других мужских трупа. Мужчинам лет по 45-50. У одного голова лежит в высохшей кровавой луже.
Голос за кадром:

Пришли и расстреляли в упор мирных жителей, которые ни в чём не винные. Это…
Мы видим близко одного убитого, потом другого.

…Сампаш Султанович и Хазбулатов Муса. Обоих - выстрелами в голову…
Панорама по этим двум убитым.

…Все односельчане знают: ни в чём плохом они не замешаны. Это - мирные люди, хорошие труженики.
На фоне стены дома - пожилая чеченка. Сцепив впереди руки, сосредоточенно глядя перед собой, она рассказывает (видно, что ей очень трудно говорить)

5 февраля, день не помню, сказали, что идут, как накануне, проверять паспорта. Мы уже из подвала вышли и находились в доме. Началась стрельба. Стрельба эта была уже близко, а мы всё ещё не понимали, что там делается. Но люди говорили: «Там ужас! Ужас! Страх!» И это надвигалось!..Вдруг мы услышали неподалёку шум! И стало слышно, как кто-то уговаривал солдат: «Не убивайте, ребята! Я пришёл другу помогать, крышу крыть!..» А другой находился возле ворот. Его увели куда-то. И другого увели. Куда?!. Потом оказалось, их повели по домам - где они жили. С них требовали деньги, золото, серебро… Всё, что есть, нужно было отдать! Один у отца взял деньги, сколько было, и они повели его назад. Не довели: по дороге расстреляли! Мы точно знаем место, где его расстреляли.
Второй жил подальше. Жена вытащила всё, что было - деньги, золото. Всё это отдала, а он им под ноги стрелял и приговаривал: «Ещё не дашь - застрелю!» Как-то они всё-таки все живы остались. Видно счастье им выпало…

А там (она делает жест в сторону) …тоже все расстреляны. Единственный, кто живой остался - Ахьяд. А троих - Султан Джабраилов, Ваха, ещё один Ваха - очкастый (он всегда чёрные очки носил), фамилии не помню… Этих троих они на месте уложили. Выбили им золотые зубы… Потом пришли к нам.

Поставили нас четверых - муж, сын, я, внучка вот здесь рядом со мной стояла, и говорят: «Три минуты вам! Если не дадите!..»… Матюками! Что хотели, говорили! Человеческим языком не разговаривали! От них водкой воняло до невозможности! До того были пьяные, что еле на ногах стояли!

Солдат сказал мужу: «Дед! Давай деньги, доллары, всё, что есть - быстро!!» Муж вытащил миллион с лишним - у него было приготовлено - и отдал. А солдат, когда считал их, говорит: «Дед! Если ещё не дашь, я тебя застрелю!» Нецензурно так выразился на старого человека.

И вот он так считал, считал деньги, а потом на меня: «А ты бабка, такая, сякая!..» Я так не могу говорить, как он нас всех оскорблял. «Золотые зубы сейчас выбью, и тебе - хана!»- ну по-русски, опять нецензурно так. Я ему говорю: «Сынок! У меня это протез! - вытащила его, - Это простые зубы. Забери!» А он: «Спрячь, такая-сякая!», и я его вставила обратно.

А потом он на сына: «А тебе, такой ты сякой! Я в глаз сейчас стрельну и убью! Ты похож на боевика!»

Мой сын никогда боевиком не был! По нашей улице вообще не было боевиков! Ни на первой войне, ни на этой войне с нашей улицы ни один молодой человек воевать не пошёл. Мы - бедные люди. Богатые все уехали. А мы без ничего: ни еды, ни питья, ни жилья, ничего не осталось. Жильё разбили! Самолёты - бомбами! Солдаты - пушками, пулемётами били нас! Убивали! Мы в подвалах сидели голодные, холодные, есть нечего было. Еле-еле пережили всё это. И вот теперь… Я вытащила серьги, внучка вытащила свои серьги, и отдали ему. Я говорю: «Сынок! На, пожалуйста, забери это! Оставь нас в живых!»

А он опять на сына: «Тебя сейчас в глаз застрелю!» Тогда отец говорит: «Сынок! У него шестеро детей! Маленьких! Не убивай его: он у меня один!» А он всё угрожал: «Если ещё хоть один грамм золота не дадите, всех расстреляю!» У сына были зубы - коронки, он удалил их. Внучка пошла домой, принесла эти четыре коронки. Только тогда он сказал (матом): «Ладно! Все в дом! Если из дома выйдите, всех расстреляю!» Повернулся и ушёл! А пьяный был! Еле вышел из нашего двора! Еле вышел!

Она плачет:

«Ой! Трудно говорить! Как мы в живых остались? Я Вам объяснить не могу! Аллах спас нас! Аллах нас в живых оставил! 5 февраля российские солдаты наших ребят поубивали и нас хотели убить! И женщин и детей!
Подвал в одном из домов в Новых Алдах (снято через люк). Освещение, однако, такое слабое, что мы с трудом можем разглядеть то, о чём за кадром говорит возбуждённый пожилой женский голос:

Тут русская женщина лежит, убитая! Солдат бросил взрывчатку! Вон она там лежит на кровати! А вон лимонка, которую он кинул. Это очень хорошие русские люди были - соседи наши. Мы дружно жили. Мы взяли её с собой в этот подвал и пять месяцев прожили вместе. Она ничего никому плохого не делала! Что она им плохого сделала?!Мы сейчас боимся её оттуда вытаскивать: они заминировали её! Она уже протухла! Воняет - лежит там! Мы закрываем люк крышкой, чтобы кошки-собаки её не грызли. Хорошая женщина была!
Интерьер другого чеченского дома в Новых Алдах. На полу лежат тела трёх убитых людей. Мы видим плотного мужчину в свитере лет 70-ти. В голове у него огромная (со спичечный коробок) дыра. Из неё прямо на пол вывалились мозги.

Абулханов Ахмед, 1921-го года рождения…
Другой труп. Это женщина лет 60-ти. Скрюченные в предсмертных судорогах пальцы…

Абдулмеджидова Зина, 1940 года рождения…
Камера двигается чуть дальше - мёртвый человек лет 50-ти. Крупно его голова, большой, выделяющийся на окаменевшем лице нос…

Абдулмеджидов Хасан, 53-го года…»
Голос ведущего за кадром:

Когда убиты?
Панорама по телам убитых. Мужской голос за кадром:

5-го февраля 2000-тысячного года в 14.30. Прямо в их доме, в жилом помещении, где они находились. Зашли и в упор расстреляли.
Мы видим говорящего. Это старик-чеченец лет 75-ти, в телогрейке и меховой шапке. Поодаль стоит женщина лет 50-ти. Она тихо плачет, утирая глаза. Старик продолжает:

И вот они все лежат тут… (он обращается к женщине) Десятое сегодня?
Женщина:

Девятое.
Старик:

Они всё лежат! Мы с улицы занесли, чтобы сохранить от собак и кошек. Положили в холодном помещении.
Старик говорит что-то женщине по-чеченски и та вступает в разговор. Голос ее дрожит, как у плачущего ребёнка. Она действительно плачет, проговаривая слова сквозь слёзы:

Они так ждали, этот день, когда придут федералы и скажут: «Войны больше нет!..» Когда убивать не будут, и будет всё свободно! Русские зашли, приказали нам всем выйти, обзывали грязными словами… Они (плачет) - с автоматами, с гранатами!.. Запугивали!.. Забрали золото, деньги - всё, что было!А этот старик… Люди видели. Его обещали оставить в живых. А когда он отдал последнюю копейку, его застрелили. «Старик! Ты тоже боевик! – говорили. Он их так просил, умолял: «Ну что Вы делаете, ребята!?»
…5 февраля убили в посёлке Новые Алды почти сто человек!.. (плачет) …Нет слов! Вот итог войны! Мы увидели своими глазами, что такое терроризм! Испытали на себе! А 6-го объявляют, что война окончена! Как она для нас будет окончена, если мы не сможем никогда забыть этот день?! (Рыдает).

Интерьер другого дома в посёлке Новые Алды. Чеченец лет 45-ти в пиджаке и меховой шапке. Он рассказывает:

Султан Мухаев, 50-го года рождения… 5 февраля в 2 часа дня он пришёл ко мне и попросил денег. С ним был солдат русский с автоматом и гранатой в руках.Я говорю:
- Сколько надо? Может быть, я пойду, соберу сколько есть?» У отца было всего 75 рублей. У соседа я занял 150 рублей. 200 рублей у себя нашёл. Отдал! Они всё-таки забрали его, сказали: «Отпустим!» И вот ночью я нашёл его мёртвым! Убитым!»

Он растерянно смотрит в камеру и долго молчит. В конце концов, произносит с каким-то отрешённым отчаянием:

Слов не нахожу больше!
Интерьер другого дома в Новых Алдах. На полу - мёртвый, пожилой мужчина лет 60-ти. Около него - старик-чеченец в телогрейке и шапке-ушанке. Он говорит:

Ильяхов Султан Абаевич. Он никому ничего плохого не делал. Безобидный парень был. Только жил себе! И вот 5 февраля пришли российские солдаты и убили его!
Интерьер другого дома в Новых Алдах. Молодой парень в джинсах и кожаной куртке, нагнувшись, поправляет на полу шубу, в которую укутан мёртвый старик. Мы видим покойника. За кадром - голос этого молодого чеченца:

Это старик жил тут. Он на выстрелы вышел посмотреть, кого убили. Вышел и его и застрелили. 5 февраля 2000-го года. Была зачистка.
Ведущий за кадром:

Сколько лет ему?»
Молодой чеченец за кадром:

Лет 76, под восемьдесят. Полрожка пуль выпустили в него. Сняли зубы золотые…
Другая комната. На полу - мёртвая женщина лет 45-ти. Около неё - этот же молодой чеченец. За кадром - его голос:

5 февраля шла чистка. Убили стариков. Эта женщина, Кока Бисултанова, первая выбежала посмотреть, и её расстреляли из 5,45 пулемёта прямо на дворе…
На полу мёртвая женщина лет 38-ми. Тот же голос:

А это Амани (имя не разборчиво). Она вслед за ней выскочила. Она увидела, как та упала и сразу кинулась обратно в дом. И следом за ней в дом забежал солдат. Он догнал её и застрелил!..
Мы видим то одну, то другую женщину. Тот же голос:

Изо рта золотые зубы вытащили… Что дома было - деньги, всё… Вообще, что могли унести, унесли! Мародёрничали!
Эти же две мёртвых женщины, снятые с другой точки. Около них чеченка лет 50-ти. Волнуясь, она дополняет рассказ молодого человека:

У этой женщины, я знаю, было… Ну как женщины хранят (она показывает на грудь), - драгоценности! (Возбуждённо) Они их вытащили! Они везде и всюду у них лазили! Не стеснялись! Обшмонали их вдоль и поперёк!..
Она повышает голос:

В доме всё перевернули! И не только в этом! Во всех домах! Во всех! Сколько у нас трупов?! Сколько мы насчитали?! Я всё это своими глазами видела! Я наткнулась первой на этих убитых!..
Лицо у женщины перекошено от страдания. Она кричит:

Золотые зубы вытаскивали! У этой женщины были золотые зубы. Нету их! Вырвали! И не кто-нибудь, а именно они! Старик лежал, сосед мой (имя неразборчиво). Другой старик! Они вот так в ряд лежали! У них тоже вырвали зубы!
Голос ведущего за кадром:

Кто это сделал? Кто «они»?»
Женщина и молодой человек, стоящий поодаль, спешат ответить. Они говорят громко, заглушая друг друга:

Солдаты! Солдаты русские! И внутренние войска!
Женщина взволнованно продолжает:

А ко мне они зашли и говорят: «Ну-ка встань к стенке!» Я чудом спаслась! Они прямо говорили: «Нам дан приказ стрелять всех подряд! Уничтожать всё живое! Убивать всех!А там внизу - Вы сейчас будете идти - Вам расскажут… Девочке - 9 лет! Матери - 41 год. И на глазах у девочки расстреливают её мать!..
Женщина надрывно продолжает:

Сколько мы под бомбёжками!.. Всё думали, скоро всё это пройдёт! Вот придут русские и всё это кончится!.. Освободят нас от этого ада! Освободили! 84 человека убитых! Это невыносимо! Этот вопрос нужно поднять во что бы то ни стало!»
Молодой чеченец:

Две улицы - 84 трупа!
Женщина:

Это невозможно!
Ведущий за кадром:

В Новых Алдах!
Молодой мужчина и женщина говорят одновременно, возбуждённо перебивая друг друга:

Да! В Алдах! Но мы не считаем все Алды… Эти всего две улицы в посёлке Новые Алды! Два - три квартала небольшие! И вот - 84 трупа!
Женщина:

А по нашей улице!..
Молодой мужчина, перебивая её:

Раненных добивали! «Чего они мучаются?! Лучше добить их!» И добивали! Страшнейший геноцид был в этот день! 5 февраля!
Интерьер ещё одного дома в посёлке. На полу убитый человек. Лицо у него в крови, вместо верхней части головы - кровавое месиво. За кадром звучит голос того же молодого чеченца:

- … (имя и фамилия неразборчиво). Год рождения - точно не знаю, но где-то лет 45. Его расстреляли, потому, что он просто вышел на улицу. Избили сильно, потом застрелили. Части головы вообще нет - из подствольника стрельнули!
Другой мёртвый мужчина. У его виска видна глубокая кровавая проёмина. Тот же голос за кадром:

Дадаев Ибргагим, он у друга был. Также вышел на улицу, его - с подствольника тоже, и тоже - в голову. Ему лет 50. Просто они с другом вышли на улицу, их и расстреляли! Обоих!
Один из дворов в Новых Алдах. На земле лежит мёртвый пожилой человек. На лице и шее у него - запёкшаяся кровь, руки связаны проволокой. За кадром возбуждённый женский голос:

Это только те, которых не успели похоронить! Многие похоронили своих убитых во дворах! Надо всем показать это! Всем! Пусть будет судебно-медицинская экспертиза! Пусть будет! Ни стариков, ни женщин, ни детей, - никого не жалели! Ни своих! Ни русских женщин, ни русских детей, ни русских стариков! Всех подряд! У них никакой жалости нет!
Интерьер одного из домов в Новых Алдах. Пожилой мужчина показывает на мёртвого лежащего на полу человека:

Это случилось 5 февраля. Подвежский! Расстрелян в упор!
Мужчина средних лет разворачивает на полу что-то завёрнутое в одеяло. Это мёртвый человек в меховой шапке. Мужской голос за кадром продолжает:

Джамбеков Ваха. Страшно издевались над ним! Деньги просили, золото просили!.. Он - нищий человек! За то, что у него не было денег и золота его и расстреляли!
Интерьер другого дома в Новых Алдах. На полу в ряд лежат шесть мужских трупов. Трое - старики за семьдесят, три других - мужчины лет сорока-сорока пяти. Скрюченные в предсмертных судорогах руки… У одного - окровавленное лицо. Мужской голос за кадром:

Вот эти трое - мои двоюродные братья. Этот - брат троюродный. Они ходили в этот день за водой. Шли с флягами и вот здесь прямо на углу их всех убили!
Мы видим убитых с разных сторон. Выделяются над застывшими лицами торчащие вверх носы. Мужской голос за кадром:

Вот этот - наш сосед, Шамиль. Его нашли вместе с братом двоюродным, с Мусой. Вот он тоже перед Вами. Прямо возле ворот их убили! В упор застрелили совершенно невинных людей!
Один из дворов в Новых Алдах. Всюду следы пожара… Видны стены обгоревшего дома. Мужской голос за кадром:

Хозяина этого дома забрали. Так сказали соседи. Видите - дом подожгли, всё разорили, сломали, разграбили!
Во дворе разбросаны разные сломанные обгоревшие предметы…

Такой порядок наводился в Новых Алдах 5 февраля федералами! Вон валяются диван, окна, двери! Куда забрали хозяина - неизвестно!
На экране - лимонка. Она висит на двери небольшого амбарчика, прикрученная к висячему замку клейкой лентой, от которой в разные стороны идут какие-то верёвки. За кадром - тот же мужской голос:

Это всё - солдаты! Они заминировали магазинчик! Всё, что там было - забрали. Вот на дверях - лимонка! А внутри висит другая лимонка! И таких лимонок очень много: на дверях, на воротах! Поставили растяжки и ушли. А ведь здесь боевиков нет, на кого же эти лимонки поставлены?!
На улице четыре человека - русская пожилая женщина лет 55-ти, чеченка лет 45-ти (около неё - чеченский мальчик лет десяти) и русская старушка лет за 75 в синем платке.

Русская женщина:

21-го мы сюда пришли?..
Чеченка:

21 января, когда нас в Черноречье бомбили, убивали (убили нашего родственника), мы решили перейти в Алды. В Алды перешли, привели с собой всех, кого могли, соседей…
Русская женщина, вторгаясь в разговор:

Мы с нескольких домов собрались в один подвал…
Чеченка:

С детьми!
Русская женщина (продолжает):

Там уже было невозможно! Это был ад! Мы только слышали разрывы бомб! Уже там не было ни квартир, ничего! Оставалось только получить бомбу в подвал! Мы были вынуждены уйти оттуда. Пришли сюда, нас люди приютили. Мы немножко отдохнули, и тут стали бомбить. Боевиков нет, а они бомбят! В шахматном порядке!Потом когда всё кончилось, мы обрадовались: теперь этому аду конец. Первые русские 4 февраля были нормальные. А 5 февраля пришли - стали убивать! Мирных жителей!..
Чеченка (видно, что она переполнена возмущением и гневом) подхватывает:

Грабить! Грабить начали! Поджигать дома! Снимали с женщин золото, драгоценности. Всё, что могли! Требовали деньги! Забирали женщин! В Ханкалу забирали или куда, не знаю. Насиловали! Некоторых убили. Пятерых или десятерых, не знаю, задержали! Что с ними мы не знаем, но факт тот, что на третий день шли люди говорили: «Какой ужас! Что творится!»Это всё вообще не передать словами! Мы ждали, думали федералы придут - бомбить кончат, будет спасение какое-то от всего этого ада. А попали из под бомбежек - из одного ада в другой ад!
Старая русская женщина в платке кивает:

Именно! В ад! А как мы надеялись!..
Чеченка продолжает:

Это страшное зрелище было! Это надо было видеть, как расстреливают безвинных людей!..
Обращается к русской старушке:

Тётя Аня! Скажите, как всё было! Как Вашего мужа расстреляли! Это страшное дело! Ни русских не жалели! Ни чеченцев не жалели!
Тётя Аня кивает:

Никого! Никого!
Чеченка продолжает (надрывно):

Им никого не жалко! Они прямо и говорили: «Нам дали приказ: всех расстреливать! Всех убивать!5 февраля вот прямо перед этим киоском… (она показывает рукой на небольшое одноэтажное строение). Этот киоск снимали в фильме «Свой среди чужих, чужой среди своих». Фамилию мужчины я не помню. (Ей подсказывают из глубины комнаты) Ратаев Халажу! Прямо здесь передо мной убили его. Потом по дороге чуть дальше лежал труп женщины. Солдатики, которые на перекрёстке стояли, мне сказали: «Сестрёнка! Беги отсюда! Идут самые страшные звери! Они никого не пожалеют! Они всех будут стрелять! Мы вам помочь ничем не можем! Были и хорошие среди солдат, но были звери…
ОМОН или МОМОН я не знаю. Наёмники! С лисами на голове на шлемах! Это страшное зрелище было! С женщин снимали всё, что могли снять, всё, что могли взять!

А потом через день после убийства, когда лежали трупы в домах, приехал «Урал». Я услышала, думала БТР, оказалась машина! Грузовая. Оказывается, они в тот день собрали вещи и спрятали их где-то, а на другой день приехали забрать их! Переступили через четыре трупа в этом доме и забрали всё, что могли! Это не люди, а звери! Они приходили убивать!

«Чеченцев, - сказали, - в живых не оставлять! Все чеченцы - боевики! Все - террористы - женщины, дети! Всех расстреливать!» А детей… Вот этого мальчика, видите?! (Она снимает с ребёнка шапку, ласково гладит его по голове). Ему сказали: «Ты - будущий боевик! Ты - террорист! Тебя надо расстрелять!» (Мальчик, стесняясь, вырывает у неё шапку и отходит в сторону). Вот как пугали ребёнка!»

Тётя Аня:

Я русская. Мы жили среди чеченцев: вот мой сосед, вот соседка… Мы все спасались от бомб в одном подвале.
Чеченка продолжает (очень возбуждённо):

А в подвалы бросали гранаты! Людей живыми рвали!
Тётя Аня:

Нас с квартиры выгнали, с подвала выгнали, и мы пришли сюда…
Чеченка кричит:

Фашисты такого не делали! Вы посмотрите - разрушенные дома! Разве люди не могут получить травму?! А человек должен её скрывать, потому что, если у тебя травма, значит ты - боевик! Это страшно! Это фашисты! Фа-ши-сты!!!
Chechnya. Russian murders.

Русское правосудие на собственной территории. Сегрегация и геноцид - самые страшные преступления против человека, развязанные двумя «вершителями» судеб собственного народа, гражданами России Борисом Ельцыным и Владимиром Путиным.
Фото предоставлено чеченскими правозащитниками.
GULAG. Barbed wire

Свидетельства, собранные правозащитной организацией Human Rights Watch.
НАЛЬГИЕВА Аминат (имя вымышленное), жительница посёлка Новые Алды:

5 февраля около 12 часов дня… Мы с отцом и братом вышли и увидели, как солдаты поджигают дома… Завидев нас, один из них крикнул: «Отмечай им, Серый, лбы зелёнкой, чтобы удобнее целиться было!..»Эльсаев Руслан (40 лет), когда двое солдат выстрелили в него, стоял у своего дома и курил. Одна пуля прошла в двух сантиметрах от сердца… Был нужен врач. Но разве мы могли показать его русским?!
Они добивали больных и раненых мирных людей - стариков и женщин!

Ахтаев (Лёма 1968 г. рождения) чудом остался жив, когда миномётный снаряд угодил в их дом. Троих из их семьи тогда убило, а его тяжело ранило. 5 февраля его и Ахмадова Ису (1950 г. рождения) сожгли живыми. Мы потом нашли их кости, собрали в кастрюлю. Любая экспертиза покажет, что это человеческие кости, человеческая ДНК.

Сожгли живым также Байтиарова Шамхана, его забрали из дома.

Зверски убили 80-тилетнюю Ахматову Ракият - её сначала ранили, а потом лежачую добивали. Она кричала: «Не стреляйте!» Этому есть ещё и другие свидетели.

Эльмурзав Рамзан (1967 г. рождения), инвалид, 5 февраля был ранен и ночью умер от перитонита.

Братьев Идиговых заставили спуститься в подвал и забросали гранатами. Один как-то остался жив, другого разорвало на куски.

Гайтаев Магомед был застрелен возле своих ворот. Всех разве перечислишь?!»

УМАРОВА Зоя (имя вымышленное), жительница посёлка Новые Алды:

Среди убитых 5 февраля нет ни одного боевика. Все мирные граждане… Все умерли страшной смертью.Ахмадова Ису и Рамзана, одного из сыновей Цанаевых, видимо, сожгли заживо.
Сначала убили, а потом сожгли в своём доме в 4-ом Цимлянском переулке 4-х Хазбулатовых: Абдулу (1940-42-го г. рождения), его жену Самарт и двух и сыновей - Магомеда и Ахмада, 11 и 13 лет.

Из тех, кого я знаю, погиб ещё старик Хайдаев Гупа. Ему было за 70. Какой безобидный человек был! Погиб и Ханиев Тута (1954 г. рождения), тоже не боевик.

Я не знаю, когда и как кончится эта война и сколько жертв будет ещё принесено на алтарь президентства Путина. Знаю только, что после всех этих ужасов я не смогу с уважением относится к русским. Вряд ли мы теперь уживёмся с ними в одном государстве».

Судьба целого народа, в который раз, стала разменной монетой военных преступников из Кремля. Фото предоставлено чеченскими правозащитниками.
GULAG. Barbed wire

Но дело всё в том, что те, кто отдавал приказ о расправе над новоалдынцамии совсем и не собираются уживаться с чеченцами в одном государстве. Нет, речь идёт не о том, что Чеченская республика Ичкерия, наконец-то, после трёхсот лет борьбы за свободу получит независимость. Просто те, кто отдавал приказ, всерьёз рассчитывают на то, что в результате «антитеррористической» операции чеченцы, как народ, перестанут существовать. Главное - нарушить у них генофонд: народ небольшой - не скоро оправится! Для этого есть фильтрационные лагеря!

Чеченских мужчин (а все они попадут туда, по замыслу Москвы, в результате зачисток) там или уничтожат или искалечат, а кроме того сделают недетопроизводными.

Пожилые люди, не выдержав адского напряжения, создаваемого карательным оккупационным режимом, быстро отойдут в мир иной. То же самое и с младенцами (стрессовые для матерей беременность и роды, недостаток детского питания, антисанитария, отсутствие надлежащей медицинской помощи).

Женщины? Они, как известно, без полноценных мужчин рожать не могут.

Дети? Когда ещё они вырастут! Будет время решить, как с ними поступить. (А пока что они уже пропустили два года школы, и очень немногие из них получат полноценное образование, а общеизвестно, что необразованными, малограмотными людьми легче управлять!) Те, кто осел в ингушских лагерях?.. Так они там медленно погибают! А вернуться в Чечню - разберёмся и с ними!

Те, кто за границей, - не вернутся! А вернутся - пусть пеняют на себя!

Те, кто в России - обрусеют и ассимилируются!

Так с каким таким чеченским народом придётся уживаться в одном государстве?!

То, что было проделано с чеченцами в Новых Алдах, было направлено не на новоалдынцев – это было адресовано всему чеченскому народу. Чеченцев хотели психологически сломать, раздавить, необратимо травмировать, воочию показать им, что если они не откажутся от идеи независимости, то будут жестоко сметены с лица земли, без правил и условий. Ведь то, что было проделано в Новых Алдах - непрощаемо, оно навсегда останется в памяти народной.

Как же этого можно не бояться? А так: чтобы осталось в народной памяти, нужно как минимум, чтобы продолжал существовать народ. Чеченцам в Новых Алдах хотели показать, что их, как народа, считай, уже нет: они будут либо уничтожены, либо согласятся жить на коленях. А у рабов - какая народная память?

Такие попытки сломать в одночасье у чеченцев стержень национальной воли, дух векового стремления к свободе повторялись после этого ещё не раз: Гехи-Чу, Серноводск, Ассиновсая, Ачхой-Мартан, Алхан-Кала, Цоцан-Юрт, Аргун! Такую попытку только в минимизированной форме несёт в себе практически каждая зачистка, когда отлавливают и уводят в никуда ни в чём не виновных чеченских мужчин; каждый артобстрел и бомбёжка мирных селений, когда под бомбы и снаряды попадают чеченские старики, женщины, дети…

Когда в 55-том разоблачили Сталина, один из авторов, ещё мальчишка, случайно в московском троллейбусе услышал врезавшийся ему в сознание разговор двух женщин. «Да, обидно, конечно, - говорила одна, - что в лагерях погибли миллионы невинных людей. Но что теперь сделаешь? Что же мы теперь должны бегать по улицам и кричать диким голосом?»
А вторая (видно было, что это задело её за живое) отвечала: «Конечно! Именно так! Бегать по улицам и кричать диким голосом! Чтобы всем нам - зудящей занозой на века! Чтобы не забыли! Чтобы не простили себе никогда, что допустили такое!»

Владимир Крыловский, Нью-Йорк,
Виктория Пупко, Бостон.